Внимание, опасность! Здесь исполняются мечты
Шрифт:
Я выглянула в окно. Ночное теплое дыхание окутало меня.
— Не, не одену. Так пойду.
— Но некроманты так не ходят! Это против правил! — забулькал скелет, тыкая в мою светлую кофточку. Черные брюки нареканий не вызывали.
— «Правильно. Не надевай этот опознавательный знак», — поддержал меня Филька. — «Меньше привлекаешь внимание ночных прохожих — меньше проблем. Это уж точно про тебя».
— В наш век самовыражения глупо зависеть от общественного мнения, — я гордо продефилировала, покачивая бедрами, до входной двери.
—
Я только скрипнула зубами. Кажется, специально собрали сборник «Эпических обломов Светозары», чтобы этой ехидне было удобнее издеваться надо мной.
— «А сам-то? Тоже родители что-то запрещали?» — я не сдержала недовольного сопения.
— «Кто? Отец, который всегда на работе, или мать, которая всегда на гулянках? В отличие от нее, папу хотя бы мои оценки интересовали…»
Тема бесспорно занимательная, но Филя так многозначительно замолк, что влезать в дебри семейных отношений подселенца я не стала. Пока не стала. Все же я права — бедненький он.
Пешком идти в неизвестность мне никто и не предлагал. Как оказалось — у меня есть личный фаэтон. С этим словом я была знакома благодаря историческим романам. Но…
— Ладно, почему она черная — понятно, — потрясенно пробормотала я. — Но где кони? — я ткнула в пустые висящие в воздухе крепления. — Что за катафалк из детских страшилок?!
— «Вау», — оживился Филька, — «призрачная повозка! Скорее полезай в нее!»
Я нерешительно потопталась рядом под недоуменным взглядом скелета.
— «Знаешь, я очень впечатлительный человек. Да-да. И не надо так иронично хмыкать. Когда в третьем классе мы вызывали в подъезде пиковую даму, я нормально спать неделю не могла — ужасы мерещились».
— «Сочувствую», — Филька-гад даже не попытался для приличия приглушить радость в голосе. — «Давай. Ты же грозный некромант. Не дрейф. Я с тобой, и точно защищу и от пиковой дамы, и от матерного гномика. В конце концов, на тебе касочка».
— «Хочу напомнить, в перспективе драка», — я поправила свою авангардную шляпку.
— «Свет, ты меня слушайся, и тихо, мирно проскочим это желание», — серьезным тоном сказал Филя.
И почему возникла потребность побиться головой о забор?
— «Некромантия, да?» — тяжело вздохнула, искренне сожалея о невозможности треснуть чем-нибудь увесистым моего экскурсовода. Оптимально — хорошей, качественной, чугунной сковородкой. — «Ты же клялся…»
— «Сама отказалась от креста на пузе», — естественно, он даже не раскаивался. — «Ты все равно слишком рациональна для магии. А так хоть посмотреть прикольно.
Я и полезла. По минному полю гуляют с меньшим напряжением на лице, наверное.
— «Молодец», — похвалил меня мужчина, когда я уселась на жесткое сидение. — «Теперь щелкай пальцами».
— Госпожа? — удивился Эдмонд, наблюдая, как из моей руки вырвался столп зеленых искр. Они шустро метнулись к невидимым коням, организовав для них подсветку. Хорошо, что я держалась. Стартанули мы на зависть торпеде.
— «Фи-и-и-и-иля!», — только и успела провыть я, когда перед глазами замелькали темные улицы. Срочно зажмурилась и сжала челюсти. Каждый знает, что на мотоцикле лучше рот не раскрывать — мошек наглотаешься.
— «Как бы, наверное, упс», — слегка смутившись, произнес Филипп. — «Вряд ли они должны так носиться».
— «А можно сначала было изучить инструкцию?!»
— «Не, она нужна только для неуверенных в себе. Ты лучше крепче держись, не отвлекайся. А то Кипелов вовсе не об этом пел в песне «Я свободен». Ты даже не пингвин, за птицу не сойдешь», — проворчал Филька.
А ведь переживает. Приятно. Обо мне последний раз мама беспокоилась. Давно это было. Теперь даже некому меня отчитать за перекусы на скорую руку.
И тут мы приехали. В буквальном смысле. Снесли напрочь хиленькие ворота, и фаэтон юзом прошелся по дорожке и замер прямо возле крыльца.
Дверь в особняк приоткрылась, и оттуда высунулся дрожащий тип:
— Г-г-г-госпожа некромант?
— А кто еще, — проворчала я, вываливаясь из гоночного болида. — Можно подумать, у вас перед домом «Формула-1» проходит.
Меня, конечно же, не поняли, но дверь оставили распахнутой. Мол, заходи, гостья дорогая, ждем тебя и ножи точим.
— Нравится мой домик? — неожиданно возник за моим плечом Альберт. — Сам строил. — Я только фыркнула. Наверняка лишь денежки отстегивал рабочим. — Вам непременно надо оценить лепнину!
— «Вот, душа моя, не зря ты в художке страдала. Теперь с видом знатока можешь играть ценителя искусства», — неугомонный Филька, похоже, решил с лихвой восполнить пару часов молчания.
— «Хватит топтаться по больным мозолям!» — огрызнулась я. — «Знаешь, как я ненавидела таскаться по морозу через весь город? А эти бесконечные часы медитирования на пустой мольберт? Я запах масляных красок до сих пор не переношу!»
— «Я бы тебя пожалел», — неожиданно холодно произнес Филя, — «но меня, например, в шесть лет отдали на скрипку. Это даже не гитара. Отец разъезжал по длительным командировкам почти целый год, и мама спихнула меня на каждодневные занятия. Я ненавидел эти противные звуки пиликанья. Зубы сводит от одного воспоминания. Но когда папа наконец-то приехал домой, я ему заявил, что не хочу больше туда ходить. И он меня понял. Что мешало тебе поговорить с матерью, а не страдать, рисуя бесконечные кувшины и натюрморты?»