Вниз по склонам холмов
Шрифт:
Затем Харди вернулся в землянку и, собрав сухие ветки и палочки из гнезда пэкрэта, развел огонь. Топлива поблизости хватало — и бурелома, и выброшенного ручьем на берег плавника.
Когда огонь разгорелся как следует, Харди начал детально исследовать их новое убежище. Он нашел сковородку, старый железный котелок, такую же старую кирку с рукояткой, почти отгрызенной дикобразами или другими зверьками из-за соленого вкуса, который приобрело дерево от долгого общения с потными руками.
— Кто-то хорошо здесь все устроил, — сказал он Бетти Сью. — По-моему, прежний
Харди отнес котелок и сковородку к ручью, вымыл их золой, вполне заменявшей мыло, а потом хорошенько начистил песком. Теперь они могли вскипятить воду и поджарить бекон.
Он вернулся в землянку, где уже стало тепло, и подержал замерзшие руки над пламенем. Когда руки начали отогреваться, пальцы стало все сильнее покалывать, словно кто-то втыкал в них булавки. Харди достал бекон, нарезал несколько ломтей и поставил сковородку и котелок с водой на огонь. Несколько раз он торопливо выскакивал на холод, чтобы собрать дрова для очага. Дверь можно было закрыть, и Харди даже нашел служившую засовом перекладину, но он думал о Биг Реде — они-то сидят здесь, в тепле, а лошади приходится оставаться на холоде снаружи.
Землянка имела форму треугольника с одним отломанным углом, причем дверь находилась как раз там, где должна была быть эта вершина. В длину она едва достигала восьми футов, однако огонь очага едва рассеивал мрак у противоположной стены. Та стена, в которой был устроен очаг, была очень неровной и грубой, а некоторые ее выступы служили полками.
Вода закипела, Харди, уже поджарив бекон, всыпал в котелок кофе. Когда они управились с беконом, к которому Харди выделил по сухарю, он плеснул в котелок чуть-чуть холодной воды, чтобы осадить гущу, и они по очереди пили прямо из котелка, а чтобы не обжечь руки, Харди придерживал его куском старой мешковины.
Потом Харди продолжил обследование их нового пристанища. В головах койки он обнаружил плотно пригнанную дверцу в стене. Открыв ее, Харди при свете вынутой из очага ветки стал осматривать маленькую каморку. На полу лежал туго свернутый и изгрызенный тюк мехов; на воткнутых в стенки палочках висели старые, изношенные и залатанные джинсы, два пропылившихся одеяла и громадная старая из бизоньей кожи куртка. Хотя она не касалась стены и потому оказалась недоступной для грызунов, все же была изжевана возле ворота.
Вытащив куртку наружу — а она была так тяжела, что Харди это удалось с трудом, — мальчик набросил ее на куст, предварительно стряхнув с него снег, и принялся выколачивать пыль палкой. Куртка так велика, что под ней будет удобно спать вдвоем, а когда они отправятся в путь, ею можно будет укрываться обоим, сидя в седле.
Поначалу Харди решил, что одеяла совсем ни к чему не пригодны, но, когда уже в сумерках он кончил выбивать из них пыль, в голову ему пришла хорошая мысль. Разрезав одно из них пополам, он получил нечто вроде накидок для себя и Бетти Сью.
Из второго одеяла Харди, продев через
Впервые за много дней дети были под крышей. Время от времени холодный ветер задувал все же под дверь, но в остальном здесь было уютно и тепло.
Харди, когда мы попадем в форт Бриджер? — спросила Бетти Сью.
— Скоро.
— Мама будет там?
— Может быть. Надеюсь.
Она немного помолчала.
— Мне здесь нравится. Здесь тепло.
— Мне тоже нравится. — Он вспомнил, что снег все еще идет. — Может быть, мы пробудем здесь, пока не уляжется буран.
До сих пор он об этом не думал, слова сорвались случайно, но теперь Харди сразу понял, что именно так и следует поступить. У них хватит пищи на два-три дня, пока идет снег, и еще немного останется на дорогу.
Снег продолжал падать. Окружающий мир стал белым; снег покрыл деревья, согнув своей тяжестью ветви, и уничтожил все следы. Поужинав, Харди накинул одеяло и пошел за топливом. Он нашел плавник и валежник, часть занес внутрь, а остальное сложил перед дверью.
Хотя он ужасно устал и еле волочил ноги, однако продолжал заниматься делами. Конечно, ему было только семь, а работы оставалось еще очень много, но мальчик помнил, как отец не раз говорил ему, что успеха добиваются только те, кто работает и верит. Ему казалось, что он понимает смысл, хотя и не смог бы изложить его словами.
Время от времени Харди заглядывал под каменный навес — поговорить с Биг Редом и погладить его. От выпавшего снега стало светлее, и мальчик долго еще работал даже после наступления темноты — до тех пор, пока не устал настолько, что уже ничего не мог делать. Он вернулся в землянку и закрыл за собой дверь на засов.
В щель под дверью задувал ветер, но Харди знал, что такая вентиляция необходима — в землянке было тепло, но не душно. Дети уселись на койку — ноги их не доставали до пола, им было уютно, и они были сыты.
— Подожди, — сказал Харди, — скоро появится папа. Если он нас не разыскивает, то ждет в форте Бриджер. И если мы вскоре не появимся там, я знаю: он начнет нас искать.
Говоря так, Харди понимал, что, даже если бы караван продвигался на Запад без остановок, он сейчас все равно еще не достиг бы форта Бриджер. Вряд ли в форте знают о том, что случилось с караваном. Но так или иначе, вскоре отец узнает все.
Отец вообще никогда ничего не принимал на веру и стремился узнать обо всем сам. Харди готов был поспорить, что отец, добравшись до форта Бриджер, знал все трудности и опасности пути с Востока на Запад. Значит, он мог представить себе и то, что приключилось с детьми.
«Человек жив своими знаниями, — говаривал он Харди. — Попробуй выяснить все обстоятельства, узнать все факты, обдумать и осмыслить их — и тогда тебе будет сопутствовать успех. Когда я еще мальчишкой был учеником у мастера-строителя, он заставлял меня проверять каждый размер, изучать любую заготовку. Если он меня чему и научил — так это узнавать все, что можно, обо всем, что я делаю».