Внучка бабы Яги
Шрифт:
— Ну накосячила разок, с кем не бывает… В университете такая хитрая защита поставлена, я торопилась побыстрее информацию добыть… А хочешь, намекну, кому ваши големы могли понадобиться?
— Ты об этом что-то знаешь?
— Ну не так чтоб точно, — заюлила демоница. — Только умному человеку иногда и полсловечка достаточно, чтобы выводы сделать. Смотри!
И она помахала перед лицом рукой.
— И чего? — не поняла я.
— Вот ведь бестолочь, — только что не сплюнула Иравари. — Еще раз смотри.
Она опять протянула в мою
— Трехликий, — потерянно прошептала я.
— Я тебе ни о чем не говорила, — улыбнулась Иравари, одним широким движением разматывая тюрбан. — Ну все, что ли? Отложим остальные разговоры на потом? А то пиво греется, мужчины остывают…
Эх, да я бы сама сейчас с большим удовольствием прошептала отпускающее слово да забилась в уголок, над ее новостями раздумывать. Вот только неведомо, когда в следующий раз случай посекретничать представится. Значит, отпущенное время надо до конца использовать.
— Четвертый вопрос, — вернулась я к делам. — Рог индры-зверя можно добыть, не убивая животное?
— Я с тобой поседею, — просто сказала Иравари.
Демоница хлопнула в ладоши, видно оставив намерения продолжать отдых, и перенесла себя в другие периакты. Строгая черная рубаха укрыла ее плечи, волосы сами собой затянулись в тугую косицу, а тонкое переносье оседлала проволочка золоченых очков. На заднем плане виднелись теперь не клубы синеватого пара, а ряды книжных корешков. Вот бы в той библиотеке покопаться! Жаль, что Иравари меня к себе пригласить не может, да и ко мне ей ходу нет. По малолетству я все способы искала во плоти к себе знакомицу призвать. Только она мне объяснила, что наши миры нигде, кроме информационного поля, не пересекаются. Что это за поле такое мудреное, я до сих пор не понимаю, а у демоницы слов не хватает толково объяснить.
— Вводную! — скомандовала Иравари мне.
— Чего?
— С самого начала рассказывай мне про единорогов. — Иравари была терпелива, как деревенский бортник за работой.
— Ну… — покопалась я в памяти. — Однажды Даждь-бог, пролетая в колеснице над рутенскими лесами…
— Бестолочь! — завизжала демоница. — Шуточки шутить со мной вздумала? Ты думаешь, единороги — такие милые зверушки, которые едят радугу и какают бабочками? Они плотоядные!
Веселиться мне сразу расхотелось.
— А как же колдовская пыльца, вечные ручьи и волшебные рощи? — лепетала я растерянно.
— Все будет — и пыльца, и дубы-колдуны, и трава волшебная, — скривилась собеседница. — Говори, зачем тебе рог индры понадобился?!
— Не мне, то есть не только мне…
Который раз за день я рассказывала единорожью историю. Впору уже мозолям на языке от словоблудия заводиться.
Иравари покусывала в задумчивости губы:
— Он мне начинает нравиться…
— Кто? — решила я на всякий случай уточнить.
— Да суженый
— Значит, я сейчас по его милости к людоедам в… копыта отправляюсь, а ты…
— Не дрейфь, подруга, — подмигнула демоница. — Невинных дев они не жрут. Или ты уже с кем-нибудь?..
— Нет, — смутилась я.
— Дурацкий вопрос, — кивнула собеседница. — Я б знала. Стихийницу твоего уровня инициировать у Зигги кишка тонка. А Влад тебя не тронет, пока с единорогами не разберетесь.
Ёжкин кот, как же мне в этот момент стало противно! На все вопросы про инициацию бабушка отвечала мне уклончиво. Теперь я начинала догадываться почему…
— Запомни одно, — продолжала меж тем Иравари. — Убивать единорога в лошадиной ипостаси бессмысленно. Дождись, пока перекинется, и глуши серебром…
— А в кого они превращаются?
И в этот момент из коридора заорали:
— Лутоня, ты одета? Можно войти?
Ну, Михай, молодец! Просто чудесный способ предупредить выдумал!
Я бормотнула отпускающее слово, ткнув в блюдце, прерывая беседу на самом интересном месте, и крикнула:
— Заходи!
К моему удивлению, в горницу с моим охранником вошел вовсе не Влад, а статная рыжекосая баба, за которой двое прислужников волокли сундук.
Я одним быстрым движением смела волшебную утварь в сумицу и уставилась на гостью. А посмотреть было на что. Высоченная, ее макушка чуть не касалась притолоки, затянутая в открытое на плечах красное платье, она казалась чародейским цветком, случайно распустившимся посередине суровой рутенской зимы.
— Здрава будь, девица, — щебетала баба, нет — дама, вываливая на княжью лежанку ворох разноцветных тканей и расставляя на столике шкатулки из терпко пахнущего сандалового дерева. — Сейчас Инесса из тебя красотку делать будет.
Прислужники с поклоном удалились, Михай, кинув прощальный взгляд, тоже скрылся за дверью, и я осталась наедине с гостьей.
— Тебя Лутоней кличут?
Я кивнула.
— Это же мужское имя, — проговорила дама, открывая одну из шкатулок и извлекая оттуда одну за одной целую дюжину баночек и кисти из беличьей шерстки.
— Какое есть, — вздернула я подбородок, попутно решив, что малевать себя ни за что не дам.
— Да уж, мои родители тоже с именем повеселились, — продолжала гостья, не обратив ни малейшего внимания на мой маленький бунт.
— А что с твоим-то не так? — заинтересовалась я.
— Так самое что ни на есть элорийское имечко. В наших краях так детей не называют.
— И откуда ты родом?
— Местная, — широко улыбнулась Инесса, устанавливая на столик трехстворчатое зеркальце и оглядывая меня пытливым взором. — По заграницам, конечно, помоталась, пока ремеслу цирюльному обучалась… Потом возвернулась — тут уж и имя мое ко двору пришлось.
С волосочесами раньше мне говорить не приходилось. Поэтому бесхитростный рассказ мастерицы меня не на шутку увлек.