Внук Великого князя. Вторая жизнь
Шрифт:
– Ну что вы, Иван Дмитриевич, не стоило беспокоиться, – застеснялась она, даже щёки порозовели.
– Берите, берите, Ирина Ивановна, за ваши старания к больным и раненым это такая мелочь, – успокоил я её.
– Иван Дмитриевич, а вы сегодня попоёте песни? – спросила и сконфузилась, но тут же торопливо добавила, – Вы знаете какое сольное благотворное влияние на больных оказывает? А я сейчас с Романом Иссидоровичом договорюсь.
Вот как отказать женщине с такими просящими глазами? Я согласился и Ирина пошла быстрым шагом по коридору. Задержав взгляд на её спине и том что пониже, чертыхнулся. Вот ведь только что из барделя, а взглянул на приятные формы – организм практически
– Ну ты брат выдал! Что угодно готов заложить, но ждет тебя «георгий» или золотое оружие, а скорей всего и то и другое, – искренне радовался Гриша.
Он бы ещё не известно сколько времени разглагольствовал на эту тему, но я прервал его показав ему револьвер с глушителем.
– Это что такое? – заинтересовался он, рассматривая ПБС.
Объяснив для чего и как пользоваться решил показать. Взглянув в окно, я увидел что до ближайшего забора на линии прицела никого нет. Хотя казаки стояли рядом с окном. Вскинув наган сделал три выстрела. Хлопки конечно были, звук остался в палате, даже казаки не услышали или не поняли. Григорий с изумлением снова стал рассматривать оружие с насадкой.
– И как тебе такое в голову пришло? А главное зачем..... Хотя подожди, в разведке такая штуковина ой как пригодиться сможет, – понятливо заулыбался он.
– Именно, Гриша, можно нож кинуть, а можно и стрельнуть, чтобы шума не поднимать. Я кстати на тебя один сделал. И ещё кое что, – достав маузер, я рассказал о стрельбе очередями или одиночными и что ему один экземпляр во владение попадает.
Григорий ещё некоторое время изумлялся моей сообразительности. Но вдруг спросил.
– Это тоже оттуда? – и показал пальцем в верх, после моего кивка добавил, – Чудны дела твои Господи.
– Я тебе гостинцев привез, а в пекарне оставил заказ и денег заплатил. Так что ты когда завтра привезут пироги, на следующий день сам говори что тебе надобно. И не стесняйся, поправляться тебе надо, скоро нас ждут серьёзные дела – инструктировал я его, мой названый брат промолчал, но посмотрел задумчиво.
С каждым днем я всё больше ощущал в Григории близкого, почти родного человека. И не удивительно, ведь в этом мире я был один. Вскоре пришла Ирина и принесла гитару. От чего бы не спеть, радуя лихого казака. И были песни. «Есаул», «Ах судьба моя судьба», «Под зарю вечернюю» и еще несколько которые уже пел в этом мире. Люди искренне благодарили. А я подумал, что права Ирина, оказывает хорошая песня на выздоровление. Взглянув на неё, подумал вот чёрт разголосился, она сейчас навыдумывает себе. Глаза Ирины светились восхищением. Вскоре после песен, нам дали с Григорием попрощаться и я уехал к поезду нужно было возвращаться к службе.
По дороге в расположение урядник Мелехов отчитался по деньгам, полученным за трофеи и лошадей хунхузов. Зная расклад дележа этих средств, я разделил доли и передал причитающееся для казаков Степану. Вечером сам решил обиходить Буяна. Жеребцу нравилось когда я вожусь с ним, он всегда выражал на мои действия довольным пофыркиванием.
– Иван Дмитриевич, тут такое дело.... Прима, Григория Васильевича, течная. Покрыть бы её Буяном. Григорий Васильевич не осерчает? – обратился ко мне ординарец.
– Он вроде и сам хотел. А я думаю чего это Буян сегодня дуреет? – ответил я ему.
– Во, во. И я о том же. Вы завтра оставите его, я все и сделаю. А сами возьмите моего кабардинца, он поспокойней вашего
– Нет, Семён, не потребуется. У нас есть ведь сотенные кони? – отказался я.
– Есть конечно. Дончаки добрые.
– Вот завтра и оседлай мне. Я несколько дней Буяна трогать не буду.
Долго не мог уснуть. Ведь я так и не решил окончательно, какую позицию занять в этой стране. Вырос я конечно при советах. Служил Родине. Помню дед ещё говорил «Власть может меняться, а Отечество одно». Прав был дед, чего тут скажешь. Но если всё пойдет здесь как в нашей истории, то у меня как князя шансы на выживание стремятся к нулю. Да! Задачка не тривиальная. Революционеры всех мастей взбудоражат страну до безумного кровопролития. Что мне с ними делать? Радикалов конечно нужно убирать с игрового поля. Хотя революции это всего лишь последствия. Причины требуется исправлять или ликвидировать, в том числе и внешнее влияние. Голова у меня уже шумела от мыслей. Да уж, ещё не раз придется поломать над этим голову. Уснул я примерно за полночь. Снились сны об учёбе в кавалерийском училище моего предшественника, казачьи станицы и хутора, какое то имение. Проснулся снова с головной болью. Часть снов запомнились вполне ярко.
Возле походной кузницы сидят два казака среднего возраста и занимаются тем, что ремонтируют упряжь. В самой кузнице работает казак, имеет он навыки кузнеца, да и у лошадей некоторых поменять подковы требуется. Вот Фрол и выполняет эту работу. Закинув очередную подкову в кадку с водой, он вышел во двор подышать свежим воздухом. Фрол подсел к казакам, которые шорничали.
– Слухай, Фрол, заменишь подковы сегодня? А еще Семён подходил, гутарил у кобылы Григория Васильевича заменить две подковы надо бы, – обратился к кузнецу один из казаков, который возился с седлом.
– Сегодня сделаю, не сумлевайся, – ответил Фрол и выплеснул себе на лицо воду из ковша.
К ним подошёл молодой казак и присев на чурбачок, обратился к казаку с седлом.
– Дядька Агей, наш князь то снова чудит. Кажное утро ножи в сколоченные доски кидает, да ещё всякие острые предметы, – завел разговор молодой казак.
– Хм. А ты как думал Никола? Их благородия хоть и молоды, да только обучение у них правильное, не всякого казака такому учат. Казак в разведке и нож или кинжал кинуть во врага должен уметь, чтобы значит по тихому часового убрать. Тебе бы на ус мотать, а не языком балакать, – ответил Агей Николе.
– Скоро домой поедем на побывку. Я вот скопил гроши, домой приеду ешо скотины прикуплю, да сараи перестроить надо. Сыновья пока дома, а на будущий год старшему справу готовить, служить пойдёт, – включился в разговор казак, который возился с уздой.
– Тебе Василий, есть кому с хозяйством возиться. Вон четыре сына и две дочери. А Алёна у тебя вроде снова на сносях. Ты вообще когда дома живёшь слезаешь с неё? – вроде как в шутку ухмыльнулся Фрол, а Агей и Никола заулыбались.
– Большая семья – крепкое хозяйство, – философски отозвался Василий.
– Подметили, князь наш поменялся. Вот в том бою, где его ранили, с наскоку узкоглазых брали, а вот с обозом совсем по другому. Ухватки у него какие то другие. Тимофей Алёхин всё присматривается, гутарит, что таких он не знает, – продолжил разговор Агей.
– Тимоха хороший казак, из потомственных пластунов, в нашей сотне немного найдётся кто его повалять сможет. Знает что присмотреть и чему новому поучиться, – поддержал разговор Василий.
По двору перемещались казаки начался обычный день, забот у всех хватало. Вскоре позавтракают и на развод. Муштрой казаков не изводили, но и бесцельного шатания не наблюдалось.