Внуки Шаховские
Шрифт:
Арсений удивленно поднял брови.
Ян присвистнул от восхищения.
Надежда Михайловна в ужасе зажала рот рукой.
На верхних ступеньках стояла юная особа, сошедшая в прямом смысле слова с портрета висевшего прямо над ней.
Сходство было удивительным.
Пугающим.
Поразительным.
Портретов предков молодых Шаховских сохранилось после революции удручающе мало. И те, которые были сохранены, находились не в лучшем состоянии.
Но портрет слепой Лукреции Петровны Шаховской, девицы, указавшей на Ведунов,
Алексии удалось скопировать мельчайшие нюансы портрета. И прическу, и платье, и бижутерию. Она даже макияж подобрала соответствующий.
– Ну, как?
– медленно растягивая губы в улыбке, спросила она, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Э....
– Н-да....
– Ужас!
Последняя реплика вырвалась у Надежды Михайловны. Та снова зажала рот рукой, но теперь уже с целью не сболтнуть чего лишнего.
– Почему ужас, тетя Надя? Вам не нравится, как я выгляжу? Мне не идет этот маскарадный костюм?
Бедная женщина сначала энергично замотала головой, а потом закивала. Её глаза были напуганы.
– Что же вы молчите, Надежда Михайловна?
– Лешка не желала униматься.
– Я так старалась, так старалась.... Можно сказать, с ног сбилась, пока нашла все необходимое. А уж чего мне стоила портниха.... В Ведунове никто не умеет шить!
– Не правда!
– снова воскликнула Надежда Михайловна. Теперь уже молодые люди с интересом смотрели на женщину. С ней происходило что-то неладное. Она точно увидела призрака: побледнела, того и гляди, готова была упасть в обморок.
Леша, придерживая подол платья, изящно спустилась по лестнице, точно она с раннего детства привыкла носить подобные роскошные платья, а не щеголяла в костюмчиках от кутюр. Она сделала ещё несколько шажков и остановилась рядом с Урсуловой.
– Почему вы считаете, что я говорю не правду, тетя Надя? А? Что заставило вас так решить?
– внезапно Леша перестала улыбаться.
– Вам ведь знакомо это платье, Надежда Михайловна? Не правда ли? Посмотрите внимательнее на него! Ещё внимательнее!! Вам ведь оно знакомо.... Знакома каждая нижняя юбка, каждый шов, каждая искусно замаскированная заплатка!
– Алексия!
Громкий окрик раздался со стороны двери.
В проеме стоял Емельян Владиславович.
– О!
– Алексия наигранно вытянула губки и присела в реверансе.
– Емельян Владиславович, как же мы рады вас видеть! Совсем вы забыли про бедных сироток! Не хорошо, ой, как не хорошо!
– Алексия, немедленно перестань поясничать!
– Ну, что, Емельян Владиславович, я даже не начинала! Мне просто стало любопытно, почему ваша жена обвиняет меня во лжи? И почему она так испугалась, когда увидела меня в этом платье?
Арсений с Яном переглянулись. Они ничего не понимали.
А
Даже под густой бородой, которая закрывала всю нижнюю часть лица Урсулова, можно было заметить, как он покраснел.
Вмешался Сеня:
– Так ты это платье не шила?
– Братишка, конечно, нет!!! Разуй глаза, посмотри на меня внимательнее, неужели ты не видишь, что ткань выгоревшая и ветхая! Смотри, тут заплатка, и тут заплатка, а здесь аккуратно заштопано! Я до сих пор удивляюсь, как платье на мне не разваливается! Сколько ему годков? Три сотни где-то, да?
Ян поперхнулся. Ну, и девица! Как хорошо, что он в семье единственный ребенок!
– Ты хочешь сказать, что это платье принадлежит..., - Арсений не договорил.
– Именно!
– не без торжества воскликнула Алешка.
– Это платье принадлежало Лукреции Петровне Шаховской! Именно в нем художник изобразил её на портрете! Я права, Емельян Владиславович?
Три пары требовательных глаз устремились на Урсулова.
Тому пришлось признаться.
– Права, Леша.
– Ура.... Хоть что-то ещё мы узнали, - с иронией прокомментировала Алексия и скрестила руки на груди.
– Но где ты его взяла?
– Арсения перестало интересовать предстоящее празднество, ему хотелось подробнее расспросить сестру.
Алексия игриво потупила взгляд в пол и нечаянно выставила ножку, изобразив саму невинность.
– На чердаке.
– На чердаке??? Но чердак закрыт!
– закричал Сеня.
– Я сам несколько раз поднимался на чердак, но он всегда закрыт!
– Ещё одна загадка нашего поместья, братишка! Поместье наше, а ключей нам от некоторых комнат так и не дали...
– Хватит, Алексия!
– оборвал её Урсулов.
– А вы на меня не кричите, Емельян Владиславович!
– девчонка вскинула голову.
– Не надо.... Вместо того, чтобы нам помогать, вы только чините препятствия! Почему вы до сих пор не отдали нам Летописи? Почему их утаиваете? Почему держите чердак закрытым? Хорошо, что вы однажды вечером забыли связку ключей на кухне, и я смогла пробраться на него! Конечно, там очень много ненужного барахла, но встречаются и довольно-таки интересные вещи! Например, это платье. А главное, Сеня, знаешь, что меня больше всего шокировало? Просто вывело из себя? На чердаке нет пыли! Ни пылинки, ни паутинки! Всё чистенько! Все убрано!
– Алексия, на сегодня разговоров довольно! Если ты не прекратишь, то останешься дома!
– Емельян Владиславович грозно сдвинул брови.
Но он плохо знал Алешку.
Она сладко улыбнулось.
– Не останусь, а если вы запрете меня в комнате, то я свяжусь со своими адвокатами, с органами опеки, в конце концов, убегу из дома. Думаете, я этого не сделаю?
Пару секунд Урсулов молчал, потом выдавил из себя:
– Машина ждет около дома.
– Замечательно!
Алексия развернулась и зашагала к выходу.