Внутренние война и мир
Шрифт:
Если вы хотите приобрести имя и признание, то вашей аудиторией должны стать близкие и знакомые люди — только тогда вы сможете насладиться своим положением. Если вас смогут увидеть только чужие, вы нисколько не обрадуетесь — демонстрация своего эго перед незнакомыми людьми не доставит большого удовольствия. Превзойти близких по настоящему приятно. Счастье — показать им, что они не могут достичь того же, что и вы.
Однажды Иисус сказал, что нет пророка в своем отечестве. Их не прославляют — хотя они к этому стремятся.
Когда Иисус пришел в родной город, люди сказали: «Посмотрите на этого сына плотника! Разве он не сын Иосифа, плотника? Как же мог он достичь просветления? Еще вчера он
За этим смехом стоит та же самая трудность, связанная с уровнем восприятия, — людям трудно принять то, что сын плотника вознесся на такую высоту. Мы мыслим в определенных рамках, поэтому с такими вещами трудно согласиться. Невелика вероятность того, что пророка признают в его родном городе, поскольку тогда его жителям придется выйти за пределы собственной зависти.
Вивекананда не смог добиться такой же славы в Калькутте, как в Америке. Когда он прибыл в Калькутту, в течение нескольких дней его встречали с праздничными церемониями, он участвовал в торжественных приемах, но этим все и закончилось. Жители Калькутты стали говорить: «А разве он не тот самый мальчик из брахманской семьи? Какого особенного уровня самопознания он мог достичь?»
Раматиртха получил громадное признание в Америке, но не в Каши. Однажды на встрече в Каши поднялся пундит и сказал: «Ты не знаешь даже санскритского алфавита и при этом берешь на себя смелость рассуждать о познании брахмана, конечной реальности? Сначала пойди и выучи санскрит». И несчастному Раматиртхе ничего не оставалось, кроме как заняться санскритом.
Итак, у каждого из нас есть пределы, ограничения, уровни. Вероятно, даже Раматиртха не мог наслаждаться славой в Нью-Йорке так же, как в Каши. В Америке Раматиртха никогда не был расстроен, опечален или обеспокоен, но зато в Каши он чувствовал себя несчастным. Раматиртха рассуждал о конечной реализации, но в Каши ему не хватило смелости сказать: «Что даст санскрит для постижения брахмана? Идите к черту со своим санскритом!» Даже на это ему не хватило мужества. Напротив, Раматиртха нашел учителя и стал изучать санскрит. Вы можете понять, какая боль стояла за этим шагом?
Слова, которые не устает повторять Арджуна, — это полнейшая ложь. Он не отдает себе в этом отчет, неправда так глубоко проникла в кровь человека, что ее невозможно заметить. По существу, подлинная ложь — та, которая растворилась в крови человека. Неправда, в которой мы отдаем себе отчет, не проникла так глубоко. Ложь, которую мы не можем обнаружить, которую не осознаем, становится нашей плотью. В речах Арджуны такая же ложь, как в словах каждого из нас.
Муж говорит жене: «Я делаю все для тебя». Жена отвечает мужу: «Я делаю все только для тебя». Никто ничего не делает для другого. Вся наша жизнь глубоко эгоцентрична. Мы стремимся лишь к удовлетворению собственного эго за счет тех людей, которые, как нам кажется, входят в границы нашего эго, нашего чувства «я». То, что мы делаем для своих близких, напрямую зависит от того, в какой степени они стали частью нашего эго и удовлетворяют свойственное нам собственническое чувство.
Когда жена начинает говорить о разводе, она перестает быть вашей женой, и вы делаете все возможное, чтобы остановить ее. Вы готовы убить своего лучшего друга, за которого еще недавно рады были умереть сами. Вы забыли обо всем. Но почему? Пока кто-то усиливает мое «я», он «мой». Но когда он больше не способен на это, он перестает быть «моим».
Нет, Арджуна говорит неправду, но он не отдает себе в этом отчет. Если бы он понимал, что лжет, то все было бы совсем иначе.
Медленно, шаг за шагом, он начнет отдавать себе отчет в собственной
Запомните, мы соперничаем не только с врагами. На значительно более глубоком уровне мы боремся с друзьями. Подлинное соревнование идет с теми, кого мы знаем. Совсем не так мы противостоим чужакам. Два незнакомых человека никогда не возненавидят друг друга настолько, как два брата. Свою состоятельность нам по-настоящему хочется доказать только знакомым людям.
Арджуна делает ложное утверждение, но он этого не понимает. Его слова непродуманны. Осознанная ложь всегда очень поверхностна. По-настоящему глубока лишь та ложь, которую мы высказываем не задумываясь — она вошла в нашу кровь. Со временем такая ложь становится одним целым с нашим «я». Именно эта ложь звучит в словах Арджуны: «Те, кого ради желанно царство... какой для меня смысл в царствовании без них?»
Нет, правильными, точными были бы слова о том, что человек, несомненно, желает царство для себя. Но какой смысл в царстве, если вокруг больше нет людей, которых он хотел ослепить своим блеском?
Но пока еще Арджуна не может этого сказать. Если бы он мог, Кришна в тот же момент остановил бы свою речь в Гите. Из слов Арджуны явствует, что герой еше способен делать утверждения, противоречащие внутренней реальности.
Если бы Арджуна сказал хоть одно истинное, прямое слово — сделал бы одно-единственное подлинное утверждение — Кришна бы мгновенно умолк. Он сказал бы: «Разговор окончен. Пришло время повернуть колесницу назад». Но разговор продолжается, потому что Арджуна не прекращает произносить двусмысленные высказывания. Его истинные желания идут вразрез с его словами; самооценка Арджуны не совпадает с его истинным обликом. Дилемма лежит в глубине Арджуны — но он все время пытается представить себя тем, кем в действительности не является. Арджуна ищет в себе то, чего в нем нет.
Мы должны отдавать себе отчет в этой особенности речей Арджуны, только тогда мы сможем разобраться в ответах Кришны. Пока мы не поймем дилемму и сложность, лежащую в основе вопросов Арджуны, нам будет трудно постичь глубинный свет, содержащийся в ответах Кришны.
Ошо!
В контексте убийства близких ему людей, когда Арджуна говорит, что не видит в этом конечного духовного блага, он, очевидно, не вкладывает в свои слова мирской, материальный смысл. Или в данном случае имеется в виду сугубо материальное счастье? Если так, то каким же образом оно может стать по-настоящему религиозным?
Исходя из настоящего положения Арджуны, его слова могут относиться лишь к материальному счастью. Это не значит, что истинная вера никак не связана с материальным счастьем. Конечно же, такая связь существует. Но чем больше верующий ищет мирское счастье, тем лучше он понимает, что оно недостижимо. И лишь когда поиски материального блага приводят человека к осознанию его невозможности, только тогда начинается духовный поиск.
Следовательно, стремление к мирским благам вносит важный вклад в поиски духовного счастья. И главнейший вклад такого стремления состоит в том, что оно неизбежно приводит человека к чувству разочарования и тревоги.