Внутреннии? огонь
Шрифт:
Вдруг на мое колено опустилась женская рука. Острые коготки царапали тонкую ткань брюк, а поглаживания явно были зазывными. Я аккуратно убрал руку, чтобы Вал, не дай Бог, не заметила. Но Вайлет была настойчива и снова коснулась, на этот раз моего бедра и прошептала прямо на ухо:
– Какой завораживающий балет, и такой возбуждающий!
Пожилая тетка, а туда же! Она уже положила руку мне на пах, от чего я невольно дёргнулся. Какой странный способ проявлять симпатию. Но больше конечно у меня было раздражения: она отвлекает от
– Вы что там забыли? – шепнул я в ответ.
– Ну а как? – ее горячее дыхание обдало мою скулу.
Я решил действовать по-другому и тихо проговорил:
– Вал, тебе как представление?
Вайлет быстро одёрнула руку.
– Боже, Алекс, не позорь меня, нельзя разговаривать во время выступления, подумают, что я плохо тебя воспитала.
– Прости, мамочка, это от переполняющих меня чувств, очень эмоциональная постановка и солистка такая талантливая!
– Да, сыночек, только ротик пока прикрываем, – прошептала Вал в ответ.
И слава Богу, что эта роковая блондинка от меня отстала. Странная! Да знала бы она насколько мне глубоко плевать на ее неуместные приставания. У меня другая цель – моя любимая. И да, я не ошибся в подборе слова, все так! Немного затянул с признанием и нужно это срочно исправить, обязательно. Ощущение, как после длительного погружения на глубину вдруг вдохнуть свежий воздух, вдохнуть полной грудью. Голова кружится, и я понимаю, что и зрение мое сфокусировано на одной Мэгги, вроде никого больше не существует. Изящная фигурка в белой пустыне, как мираж, фата моргана, что рассеется в любой момент. А мне бы удержаться за краешек сознания и не потерять ее из виду.
Спектакль подходил к концу, и я снова ёрзал на своем месте, явно раздражая маму.
– Эй Джей, да хорош уже! Ты в туалет хочешь? – мама сердилась
– Нет, просто не терпится увидеть финал! – пришлось искать оправдание.
– Не помню, чтобы так любил балет, засыпал раньше больше!
Я улыбнулся в полумраке:
– Повзрослел! Теперь мне тоже доступны маленькие радости взрослых людей.
– Явно ты что-то задумал, милый, это ещё Сьюз ты можешь обманывать, а я тебя насквозь вижу, Алекс Валетта! – мама поправила очки.
– Мэм, Вы – страшная женщина, – отшучивался я, – и все-то Вы знаете и понимаете. Ходячий рентген!
– Тише, сын, давай уже досмотрим, и потом – дискуссия!
И когда музыка затихла и в зале раздались переливистые аплодисменты, у меня была одна мысль – теперь к ней! После нескольких выходов на бис, занавес был опущен окончательно, и я поспешил на выход. Пытаясь быстро выйти, я лицом к лицу столкнулся с Вайлет.
– Куда так летишь, дорогой? – она одарила меня весьма откровенным взглядом, полным похоти.
– Мне нужно, – не удостоил ответом ее я, и протиснулся в двери.
Я прекрасно знал, где гримерка примы и направился прямиком туда.
Постучал и услышал тихое «Войдите!».
Она
– Пьер, а давай обсудим логистические детали завтра, я смертельно устала.
– Это не Пьер, а Алекс! – я решил подать голос.
Она резко прекратила свое занятие, и повернула ко мне голову.
– А ты что здесь делаешь? – румяное личико выражало крайнюю степень удивления. Маргарет даже встала.
– Я пришел к тебе, и чтобы сказать... – я оборвал свой порыв.
– Не надо ничего говорить! – она сделала протестующий жест, – уже поздно, милый! Сейчас не до того!
– Хочешь, я просто постою и помолчу, Мэг, если ты не будешь меня слушать? Мне достаточно просто посмотреть на тебя! – изнутри меня разрывало на мелкие части, к горлу подкатывала тошнота.
– Алекс, уходи, пожалуйста, тебе нельзя тут находиться и не нужно!
– Прости меня, Мэгги, – начал я, – виноват, не должен был бросать тебя наедине с твоими проблемами – это ревность и не горжусь своим поступком. Я снова и снова тянулся, чтобы набрать твой номер, сдерживал себя, чтобы приехать и хоть одним глазком взглянуть. Для меня этот чертов месяц был самым длинным в жизни, Мэг, и самым нелегким! Я пойму, если ты не захочешь со мной иметь ничего общего...
– А теперь дай мне сказать, – она прервала меня, – я сама так решила и перекладывать на тебя ответственность было бы совсем нечестно. Все произошло, как должно было... И завтра я уезжаю на полгода с театром. А ты? Ты, мой хороший, живи дальше и постарайся меня забыть. Я не умею быть счастливой.
Я медленно, чтобы не спугнуть, направился к ней:
– Даже не говори такого, кто, как не ты, достоин счастья.
– Я не говорю, что недостойна, говорю, что не умею и другим не даю быть счастливыми, Эй Джей! – она опустила глаза.
Уже подошёл вплотную и обхватил руками ее лицо:
– Маргарет Эндервуд, я тебя прошу не смей даже сомневаться! Ты достойна всего самого лучшего, ты – особенная, единственная во вселенной, уникальная! – стал покрывать ее губы короткими поцелуями, – ты – чудо и я больше не отпущу тебя и не брошу.
Моя атака стала яростной, тормоза были сорваны, а самообладание дало конкретный сбой. Не успел прийти в себя, как моя рука закрывала гримёрку на ключ изнутри, а халат Мэг летел куда подальше.
Все вещи с гримировочного столика падали на пол, и я усадил свою балерину спиной к зеркалу, не миг не отрываясь от сладких уст. Сейчас мной управлял древнейший инстинкт, и не совсем он, а безудержное желание обладать именно этой прекрасной женщиной. Острая потребность вдыхать аромат ее волос и бархатной кожи, касаться пленительных изгибов, ощущать обжигающее тепло ее тела. И сегодня меня сюда привела не слепая животная страсть, а чувство, которое поработило и наполнило меня почти с первой минуты нашего знакомства.