Внутренний мир снаружи: Теория объектных отношений и психодрама
Шрифт:
«Первичные фантазии, представления ранних импульсов желаний и агрессивности выражены и связаны с психическими процессами, далеко отстоящими от слов и сознательного соотносительного мышления. В поздний период при определенных условиях (иногда в детской спонтанной игре, иногда лишь во время анализа) появляется возможность выразить их словами.
Существует масса доказательств, подтверждающих, что фантазии активно присутствуют в разуме задолго до развития способности говорить, и даже у взрослого они продолжают действовать рядом со словами и независимо от них. Смыслы, как и чувства, гораздо старше слов…
В детстве и во взрослой жизни мы живем и чувствуем, мы фантазируем
(Isaack, 1948:84)
Айзекс также обратила внимание на то, что самая разнообразная деятельность, включая танцы, музыку, живопись и скульптуру переживаются невербально, так же как и многие стороны взаимодействия между людьми (к примеру, выражение лица, тональность голоса, жестикуляция).
«Эти вещи, воспринимаемые, представляемые и ощущаемые, являются материалом для переживания. Слова — это средства обращения к опыту, актуальному или фантазийному, но они не идентичны с ним и не могут его заменить. Слова могут вызывать чувства, образы и действия и указывать на ситуацию; они делают это, поскольку являются знаками переживания, но не основным материалом этого переживания».
(Isaacs, 1948:84–5)
Мечты и определенные аспекты повторяющегося поведения предполагают, что внутри интегрированного представления о себе и других скрыто то, что Кернберг описывал как «неметаболизированные объектные отношения» (1976:29), не ставшие цельной частью эго–идентичности или представления о мире. Обычно эти неоднородные (и чаще всего примитивные) объектные отношения хранятся вытесненными, скрытыми внутри интегрированных аспектов эго–идентичности.
Однако время от времени они появляются на поверхности, воздействуя на поведение (которое полностью нарушается и как бы контролируется детскими объектными отношениями). С помощью психотерапии эти фантазии могут попасть в сознание и стать более управляемыми и полезными.
В психодраме Джорджа экстернализация внутреннего мира включала объектные отношения (к тому времени интегрированные) из «фазы участия (жалости)». Однако некоторым протагонистам этот терапевтический метод позволяет драматически исследовать такие изначальные, примитивные диады (так же как и более интегрированные внутренние взгляды на себя и других вместе с соответствующими ролями).
Ребенок, уже столкнувшийся со своими гневными атаками на персону, которую он любит, начнет страдать и испытывать чувство вины. Именно такая чувственная окрашенность (возникающая у взрослых в клиническом состоянии депрессии) склонили Мелани Кляйн к тому, чтобы назвать этот естественный период развития «депрессивной установкой». Ребенок борется со своей амбивалентностью — ощущением любви и ненависти — и со своей властью причинить боль любимому человеку (а в фантазиях — и вовсе его уничтожить).
Некоторые мысли по поводу терминов и определений
Винникотт (1958:264–5) отмечал, что в самом раннем возрасте ребенок не испытывает депрессии (термин, подразумевающий болезнь), поэтому он желает использовать более позитивный термин «состояние участия или жалости». Тем не менее он понимал, что по ряду причин термин, предложенный Мелани Кляйн, будет пользоваться популярностью (что на самом деле и произошло в определенных психологических кругах).
Психологические и психоаналитические термины, в том числе жаргонные, часто являются причиной серьезной путаницы и не–избежных разногласий. Многие из них уродливы, просто отвратительны и вовсе не подходят к восхитительному и таинственному миру
Дополнительные проблемы возникают, когда различные авторы измышляют новые понятия для своих концепций, которые лишь слегка отличаются (если вообще отличаются!) от идей других исследователей, описывавших все богатство раннего психологического развития ребенка.
В дискуссии по этому поводу Жозефин Кляйн в 1987 году призвала к понятному и простому английскому языку, и я хотел бы поддержать ее в этом. Тем не менее, историю разнообразных теорий развития и функционирования человеческой психики нельзя полностью проигнорировать, и потому я буду и впредь использовать принятые и установленные за этот долгий период технические термины.
Когда мы интегрируемся?
Время протекания описанных выше психических событий все еще остается предметом разнообразных догадок и предположений, хотя знания, собранные в процессе «наблюдения за детьми» (спасибо детским психотерапевтам!) увеличивают список несомненно продуктивных направлений исследования. Однако я подозреваю, что, пытаясь расставить вехи на всем пути детского развития (первые шаги, первые слова и т. д.), мы попадем в зависимость от индивидуальных особенностей конкретных детей.
Тем не менее, читателю будет полезна следующая таблица (табл. 5.1), где собраны некоторые термины, определяющие периоды детского развития.
Следующие несколько лет жизни ребенка
Модель, которую я представил, оставляет нашего малыша с интегрированным внутренним миром и довольно реалистическими взаимоотношениями с окружающим его внешним миром. И только сейчас мы достигли уровня психического развития, которым обладает наш протагонист, Джордж.
Таблица 5.1
Однако психическое созревание на этом не останавливается. Происходят иные процессы, включающие развитие «Сверх-Я» и «Я-Идеала», которые ведут к дальнейшему усложнению индивидуальной психики. Эти темы затрагиваются и в данной книге, но гораздо полнее они описаны у других авторов, таких как Кернберг, Фэйрбейрн, Гантрип и Винникотт.
Развитие психики взрослого
Ясно, что процесс идентификации, ведущий к изменениям в эго–идентичности, может продолжаться. Некоторые люди, с которыми мы взаимодействуем как взрослые, становятся для нас не только воспоминанием, но частью нашей психической структуры и, стало быть, частью нашей личности. Кстати говоря, интенсивный процесс психоанализа (когда пациент посещает психоаналитика до пяти раз в неделю) подталкивает пациента к идентификации с аналитиком.
Такая идентичность может сослужить хорошую службу тем, чей внутренний мир пребывает в полном беспорядке (что может быть следствием травмы или депривации в раннем детстве), а также тем, кто испытывает недостаток внутренних «другой» — объектов или недостаточно интегрирован (см. Kernberg, 1984; J. Hein, 1987). Тем не менее, даже при менее интенсивной работе все мы стремимся интернализовать и затем интегрировать существующие в нас внутренние объекты, аспекты тех людей, с которыми мы сблизились и к которым испытываем уважение.