Внутренняя линия
Шрифт:
И мир опять изменился. Исчезли деревья, травы, синее небо, и они вдвоем очутились в каменных хоромах.
— Ну точно, чародей! — выдохнул Згурский, поудобнее обхватывая рукоять сабли.
Но та выпорхнула из ножен и, впервые в жизни предав своего хозяина, перелетела через огромную залу и шмякнулась с печальным звоном на пол.
— Это ни к чему, Юй Лун.
— Отчего зовешь меня так? — насупился шляхтич.
— Оттого, что при рождении тебе это имя было дано.
— Неправда, не было такого. От рождения нарекли меня Францем. О том и в церковной книге записано.
— Скрижали вечности прочнее бумаги,
— При этом рождении?
— Юй Лун, неужели сам ты так ничего и не понял?
— Что я должен был понять?! — вдруг обозлясь, выкрикнул Згурский. — Кто ты? Почему я здесь?
— Уж в который раз мы встречаемся с тобой, а ты все гонишь правду из сердца своего. Я твой дед, Юй Лун.
— Это ложь! Я знал, я помню деда.
Лун Ван снова поглядел на воеводу, как на ребенка:
— И да, и нет. Впрочем, чему тут удивляться. С потомством Даньму всегда больше хлопот, чем с детьми ее братьев.
— О чем ты говоришь?
— О твоей матери и дядьях. Ты уже видел их сегодня. В здешних краях Даньму почитают как богиню молнии.
— Моя дорогая матушка не богиня! Она шляхтянка из славного рода…
— Да, та мать, что произвела тебя на свет, и впрямь из рода Случесских. Но в тебе течет кровь, и главное — кипит дух Даньму. Прекрасной молниеносной Даньму из рода Лунов.
— Лунов?
— На вашем языке Лун означает «дракон».
— Чур меня, чур! — Згурский отпрянул к стене.
Вместо благодушного пожилого катайца в чешуйчатой броне, занимая едва ли не всю огромную залу, пред ним стояло грозного вида чудовище. Рука воеводы потянулась к сабле, но тут он с ужасом вспомнил, что та валяется в десяти саженях от него. В этот миг видение сменилось, и на месте дракона снова появился Лун Ван, но теперь с длинным змеиным хвостом, заменявшим ему ноги.
— Тебе не запугать меня, чародей! Пусть даже и жизнь мою возьмешь, и кровь выпьешь по капле, не предамся тебе душой!
— Глупый. Но храбрый, — усмехнулся человек-дракон. — Истинный потомок Даньму. Скажи, Юй Лун, ты знаешь истоки своего рода?
— Згурские — ветвь княжеского дома Ракоци из Венгрии. Уже больше двух веков, как мои предки осели в Польше, и все это время оружием и советом они честно служили королям Речи Посполитой.
— Иначе и быть не могло. А скажи, знаешь ли ты, откуда Ракоци попали в Венгрию?
— Это очень древний род! Они всегда там жили.
— Что ты знаешь о «всегда», маленький Юй Лун? Для тебя и те ничтожные сорок лет, что прожил ты в этом мире в привычном тебе образе воителя Францишека Згурского, — долгий срок. Послушай, что скажу тебе я, и открой душу для моих слов. Ракоци — впрямь древний род. Конечно, по вашим меркам. Больше тысячи лет назад они ушли из этих самых мест, когда Великая стена разделила народ хунно на две части. Среди вождей кочевников был и твой предок. Если желаешь, на досуге можешь сосчитать, каким именно по счету воплощением он был.
— Ты говоришь загадками, Лун Ван, — исподлобья глядя на чародея, угрюмо сказал Згурский.
— Я каждый раз надеюсь, что с обретением духа ты обретешь и память, и мне не придется снова и снова объяснять тебе очевидные вещи, — вздохнул Лун Ван. — Каждые восемь поколений потомство рода Лун вновь приходит на землю. В этом
— Если ты о молнии, которая ударила в дуб…
— О молнии, которая среди ясного неба ударила в дуб в тот самый момент, когда ты был к нему привязан в ожидании смерти. Именно в тот миг, дорогой мой внук, в шляхтиче Францишеке Згурском очнулся ото сна Юй Лун. Не случай, не силы небесные породили молнию, но ты сам, дракон, живущий в тебе, на мгновение уйдя из привычного мира, расколол дуб с легкостью, с какой ломается щепка.
— Зачем ты морочишь меня, демон? Чего хочешь? Зачем приписываешь нам родство? Нелепее этого я слыхом ничего не слыхивал.
— Юй Лун, Юй Лун, какой ты упрямый, какой глупый… Потрогай эти стены. Не правда ли, это камень?
— Да, — повинуясь Лун Вану, принявшему человеческий облик, подтвердил воевода. — По всему — наилучший мрамор.
— Неужели? — рассмеялся хозяин, и Згурский почувствовал, как на руку его обрушился ледяной водопад, вокруг которого, точно издеваясь, плясали языки пламени.
— Твоему колдовству не испугать меня!
— Ты уже говорил это. Но разве я пугаю? Кому, как не мне, известно, что невозможно испугать дракона. Я показываю, мой дорогой внук, что кроме привычного тебе мира, в котором существует ширина, длина, высота, еще есть неисчислимое множество иных миров. Все они живут одновременно, у каждого свой облик, и лишь от твоего представления и сознания зависит, сможешь ли ты проникнуть туда. По крови и духу для тебя это не составляет никакого труда. Твое желание, по сути, может и само порождать миры. И населять их.
— Это ересь! Я не желаю слушать тебя, чародей!
— Ересь? По твоим словам, ересь — все, что нынче ты не можешь, а вернее, не хочешь постичь. Ты никогда не найдешь покоя, Юй Лун, поскольку не принимаешь себя таким, каков есть на деле.
— Только Бог велик! Только его власть над обитателями земными, ангелами небесными и демонами в преисподней! На него уповаю, и да не посрамлюсь я вовек!
— Не посрамишься, это правда. — Лун Ван грустно покачал головой. — Что ж, видно, еще не пришло время. Но тогда слушай, не перебивай, а затем, ну, скажем, в обмен на свободу и благополучное возвращение свое и посольства царского в родные края выполни просьбу мою.
— Отчего ж. Когда не будет в ней злобной каверзы и для ближних моих погубительства, выполню.
— Не будет, Юй Лун. Так вот, запоминай. Когда-то этот мир был создан нашим общим предком, имя которого неназываемо, ибо он есть начало и конец всего. Он сделал нас правителями в мирах своих, и мы, видя могущество его, сами начали порождать миры. Здесь наш род числится древнейшим. Царская династия Ся — так именовали род Лунов — правила еще тогда, когда вокруг народы почитали камень и палку самым изощренным оружием, а тайным знанием считалось умение добывать огонь. Мы подарили людям все то, чем они нынче гордятся, и когда дети встали на ноги и смогли ходить, не держась за руку, мы ушли в сторону, посадив на трон первый человеческий царский род. Мы живем в мирах, созданных нашим сознанием и сознанием Первоначального, не для того, чтобы править, ибо ни одно земное правление не есть то, за что себя выдает. Мы здесь, чтобы направлять.