Внутри ауры
Шрифт:
— Знаете, ребят, — вернулся Антон к теме, понимая, что не сможет долго обходить больные точки, — это очень долгая история. Если у вас есть желание слушать, то я расскажу…
— У нас есть, конечно. Но если ты и сам готов поделиться с нами.
Кирилл утвердительно кивнул головой.
— Я расскажу, потому что не люблю что-то утаивать. Как говорится, проговорив проблему, ты решаешь ее для себя наполовину… В общем, я родился вторым ребенком в семье. Мама всю жизнь проработала учительницей пения, очень добрая и понимающая женщина. Отец — бывший военный, который рано ушел на пенсию. Первую половину жизни он проработал в тюрьме, вторую — на заводе. Сами понимаете,
Так получилось, что мой брат сформировался в абсолютную копию отца: такой же воинственный и справедливый. Я же с самого детства оказался не таким. Если брать психологическую сторону, то я был мягче. Если брать физиологию, то у меня был творческий склад ума, а у них аналитический. С художественным романтичным мышлением мне пришлось уживаться хладнокровными материальными соображениями этого мира. Это я сейчас понимаю и могу объяснить суть, но тогда ни мне, ни отцу с матерью не было ясно, почему я родился как не от мира сего. Меня интересовало творчество других людей, окружающая природа, путешествия, и с присущим подростковому возрасту максимализмом я воспринимал все в штыки и провоцировал внутрисемейную вражду.
Поначалу их амбиции и наставления ограничивались лишь указаниями что мне делать, упреками и сравнениями с идеальным старшим братом. Из-за непризнания родителей я не мог сам определиться в своих вкусах: я то рисовал, то писал стихи, то сочинял музыку, в то время как старший брат, полностью уверенный в себе, поступил в военный университет. Родители гордились им и все больше гнобили меня и пытались переделать. Сейчас я понимаю, что их поступки обусловлены страхом за родное чадо, но тогда я поселил ненависть внутри себя и полностью отстранился.
Единственным моим другом была Алина. Ее дом располагался напротив моего, и мы дружили с самого детства. Она выслушивала меня и понимала. У нее была простая кристально чистая душа. Я думал, что из всего мира лишь одна она меня сможет понять. Спустя столько лет мы повзрослели и наши отношения перешли на новый уровень. Через призму шуток и подколов, оказалось, что мы с ней, действительно, испытываем друг к другу больше, чем просто дружескую симпатию. Мы понимали друг друга без слов, считывали настроение за долю мгновения. Наш союз стал единственной гордостью моих родителей. Мама постоянно счастливо твердила, что лучшей женой становится лучший друг.
Но разочарование отца во мне на этом не прекратилось. Его не отпускало чувство неудовлетворенности и стыда. Он продолжал издеваться и помыкать мной. Тогда я психанул и, не закончив школу, поступил в колледж. Мне необходимо было съехать от родителей и общежитие тогда казалось наилучшим вариантом. Там и начались первые тусовки, пьянки, опыты с легкими наркотиками и знакомство с разными субкультурами. Мы старались поддерживать отношения с Алиной, она незыблемо поддерживала меня во всем. Но моя разгульная свободная жизнь вышла из-под контроля, и я встретил Катю.
Она была подобна цветку. Яркая, притягивающая, открытая, зажигательная, умная. Мне она показалась полной противоположностью Алины, которая мне в тот момент наскучила.
Вскоре у нее начались резкие перепады настроения и истерики. Грянули приступы, срывы и мнимые депрессии. Я старался ее поддерживать и находиться рядом, но тем самым ее лишь отталкивал. Кармический удар пришелся бумерангом. У Кати появились новые мужчины. Я навязывался и унижался до последнего, но все попытки были напрасны. Розовые очки оказались сорваны банальным этапом взросления. Я потерял себя и, бросив колледж, в тотальной безысходности вернулся домой.
Чтобы угодить свирепому отцу, я все-таки устроился на его завод. Чувство отчаяния и непригодности, испытываемые там, мне не передать словами. Каждый вечер уходя оттуда я размышлял о суициде. Отдушиной снова стала Алина, которая не искала мне замену даже после моего отъезда. Девушка устроилась кондитером в кафе и продолжила свое тихое, мирное существование. Мы продолжили как ни в чем ни бывало наше тесное общение. Я понимал, что девушка готова в любой момент вернуться ко мне и наконец строить семью, но я не хотел обжигать ее снова своим мировоззрением и мыслями, что желаемое ею будущее — рутинное прозябание. Но со временем мы все равно с ней вернулись к половой связи. Для меня это был просто секс, Алина же его считала любовью. Она надеялась, что время изменит меня, но оно лишь портило и совращало.
Через год ко мне пришло просветление, и я сбежал. Я ощущал порочность своих действий и поступков, но на этот раз я пообещал себе принести себя в жертву приключениям, а не физическому и моральному угасанию. Поначалу я кочевал по приближенным курильским островам, а затем открыл тайник Магелланцев. Именно по этой причине, а не какой другой, я нахожусь здесь. Вот так. Оказывается, за каждым личностным становлением скрывается чья-то трагедия.
Дослушав подробную пронзительную историю, Маше и Кириллу не нашлось, что сказать. Вроде бы ситуация казалась обыкновенной, а вроде и самой что ни на есть жизненной и знакомой каждому.
— Будто бы человек всегда совершает одни и те же ошибки, — озвучил мысли Антон. — Но обходить их стороной он не в силах.
— А с родителями ты поддерживаешь связь?
— Отец меня знать не желает. Каждый раз, когда я звоню маме, он запирается в соседней комнате, чтобы не сорваться. Мама несмотря ни на что любит меня и ждет домой. С годами она перестает замечать обиды и понимает, что времени на них нет. Младшая сестра учится в средней школе, а брат ушел на СВО и с конца мая на фронте.
— Тяжелый период для родителей, — заключила Маша.
— Да, — подытожил с необратимой грустью Антон. — Но у каждого своя дорога.
Прислонив правую щеку к спальнику, Кирилл внимательно слушал и за все время повествования ни разу не моргнул.
— А у вас какая предыстория? — переключился с чуткостью Антон.
Маша беспомощно опустила глаза вниз, понимая, что за раз передать весь масштаб не сможет.
— Все началось с психушки, — пониженным голосом ответил неожиданно Кирилл.