Внутри себя
Шрифт:
– Вы так считаете? Куда бы вы не обратились, везде найдете наши отзывы в персональных картотеках.
– На это вы меня не поймаете. Простите мне мою гордость, но я не думаю, что у вас столько связей. Я слишком хорошо делаю свою работу, а она представляет собой довольно большую ценность. Вы не можете подкупить или запугать всех производителей усовершенствованной электроники в мире Кроме того, есть еще социалистические демократии и внеземные независимые колонии на Марсе, Луне или Титане. Знаете еще что? Даже если бы вы могли причинить мне неприятности, я все равно не уехал бы назад. Я не люблю, когда на меня давят, мистер
– Двое в Финиксе в этом убедились. Есть и другие способы давления, мистер Эббот.
– Не на меня. Вы не заставите меня убраться из Нуэво-Йорка и не заставите разлучиться нас с Лайзой.
– Вас с Лайзой, я не ослышался? Вы действительно думаете, что любите эту женщину, не так ли?
– Мне не нужно об этом думать.
– Может вы и правы. Может, это настоящая любовь. Не мне решать…
Он замолчал на мгновение, а когда заговорил снова, его манера вести себя претерпела коренные изменения. Вместо требовательной и угрожающей, она стала почти умоляющей.
– Мистер Эббот, вы производите на меня впечатление славного малого. Luften… Пожалуйста, продолжайте устраивать свое замечательное будущее. На этой планете пять миллиардов людей. Два с половиной миллиарда из них – женщины. Несомненно, среди них вы сможете найти другую, в которую влюбитесь, как в Лайзу Тембор. Вы привлекательны, умны, прилично зарабатываете. Хотелось бы мне так жить в вашем возрасте. К тому же, вы мне нравитесь.
– Это уж точно.
– Нет, проклятье, вы мне действительно нравитесь. Ваше упорство делает вам честь, вы проявили искренность и храбрость. Мне не хотелось бы видеть, что такие качества пропадут напрасно. Все равно, любите вы Лайзу Тембор, или она каким-то образом полюбит вас. Имеет значение только то, что это не все равно для других. Не все равно людям, с чьими желаниями надо считаться. Людям, которые не захотят понять вас, как это делаю сейчас я.
Возвращайтесь-ка домой, мистер Эббот. Забудьте про Лайзу Тембор. Оставьте при себе ваши воспоминания и продолжайте жить. Прежде, чем я встретил свою теперешнюю жену, я был серьезно влюблен несколько раз. Каждый раз я с уверенностью считал, что погибну, если разлучусь с женщиной, которую любил в тот день, в ту неделю, в тот месяц. Жизнь совсем не такая, мистер Эббот. У вас есть выбор. Сделайте его правильно.
– Не учите меня жить, Тархун.
– Почему бы нет? Я успел повидать в жизни гораздо больше вас, Эрик Эббот. Вы могли бы найти менее понимающих наставников. Приняв то, что вы можете быть влюблены в Тембор, почему нельзя принять, что вы можете ее разлюбить? Немного усилий с вашей стороны, немного мучений, и все будет забыто, – он серьезно посмотрел на молодого инженера. – Мы могли бы сделать больше, чем просто оплатить ваш билет до дома. Мы могли бы предоставить вам значительную финансовую компенсацию за ваше, – Тархун лишь слегка улыбнулся, – эмоциональное расстройство.
– Вы не можете силой прогнать меня, поэтому пытаетесь сделать это деньгами.
Тархун откинулся на спинку стула, покачивая головой.
– Вы так и не позволите мне помочь вам, верно, мистер Эббот? Вы намерены продолжать свое путешествие в неизведанное, даже если это значит переступить через границу.
– Даже так, – согласился Эрик, медленно кивая.
– Я вас не понимаю. Вы занимаетесь делом, в котором каждый рабочий день нужны логика и здравый
– Я люблю Лайзу Тембор, – сказал он просто.
– Послушайте, мы только что… – Тархун сам себя оборвал. – Что бы я не говорил, вы не передумаете, верно?
– Я все думал, когда до вас это дойдет.
– У меня была надежда, – пробормотал он. – Упрямец, какой упрямец!
– Полезное качество. Другие конструкторы взбесились бы от своей неспособности решить определенную проблему. Со мной никогда такого не случалось, – Эрик тонко улыбнулся. – Видите, я поступаю в соответствии с качеством, которое помогло мне достичь успеха.
– С меня хватит, – Тархун встал, и Эрик напрягся. – Приятного аппетита, мистер Эббот. Я сказал вам, я не полицейский.
Он говорил раздраженно, из-за себя или из-за Эрика, определить было трудно. Может на обоих. Тархун обращался к себе в не меньшей степени, чем к Эрику.
– Я старался. Я сделал все, что мог. Они будут разочарованы, но я бессилен. Теперь это не в моих руках. Не могу сказать, что мы мило с вами побеседовали, мистер Эббот, но разговор, разумеется, получился увлекательным. Больше я ничем не в состоянии вам помочь.
– Мне не нужна ваша помощь. Не так ли вы помогли Поликартосу?
– Кому? – Тархун нахмурился, потом вспомнил. – Ах, да. Я думаю, во всем виноват он. Мне сыщик не нравился. Мне нравитесь вы.
– Вы приказали его убить?
– Мне пора, мистер Эббот. Вы уверены, что я не могу купить вам билет до Финикса? Первым классом?
– Не сейчас, – сказал Эрик с поддельной непринужденностью. – Приходите через пару недель. Может, вы сможете купить мне два билета.
– Самое печальное в том, что вы действительно верите, будто у вас есть какие-то надежды. Вы сошли с ума, если любите Лайзу Тембор. Как бы вы не любили ее, она не может полюбить вас.
– Поживем-увидим. Сегодня утром она была в моих объятиях, и все казалось возможным. Я не жду, что вы поймете это, Тархун, поскольку несмотря на вашу внешнюю общительность, старательно выработанную, вы гораздо хладнокровнее меня.
– Прощайте, мистер Эббот. Приятного аппетита, – он повернулся и направился сквозь толпу на улицу.
Эрик долго сидел за столом. Никто не подошел к нему, чтобы наполнить стакан или прогнать с места. Ресторан не имел черного хода, и в любом случае будет безопаснее выйти на оживленную улицу, чем убраться на какую-нибудь темную аллею, где его могли похитить без помех и свидетелей.
Он провел остаток дня, бродя по Музею Науки и Промышленности, сталкиваясь с группами шумных школьников, слушая вполуха покровительственные разглагольствования экскурсоводов, когда те пытались объяснить строение крылышек насекомых или костей динозавров своим зачарованным подопечным.
Ближе к вечеру Эббот вышел из старого каменного комплекса, не решаясь дождаться темноты. Он не думал, что за ним следят, но из предосторожности несколько раз пересаживался в подземке и менял кэбы.
Теперь в каждом лице ему чудилась враждебность. Эрик с подозрением смотрел на каждого, кто случайно глядел в его сторону. Наблюдали ли за ним до сих пор? Вряд ли они решат оставить его в покое, но Тархун говорил так двусмысленно, что Эббот не мог быть ни в чем уверен. Может, он ждал, решив дать Эрику последний шанс передумать? Или Эббот принимал желаемое за действительное?