Во имя Ишмаэля

Дженна Джузеппе

В задницу. В задницу, в задницу, в задницу.

В задницу Старика. В задницу немецкого прихвостня, ребенка, шведку, Инженера, пакистанца, итальянского копа. Ишмаэль велик. Он велик.

Американец лежал на постели в комнате в служебных помещениях виллы. Он сделал это. Он очень рисковал, но он это сделал. Он прибыл на виллу вовремя. Он это сделал. Он надеялся поспать, но у него не получалось. Он дрожал из-за адреналина, содержащегося у него в крови. Ишмаэль велик. Ишмаэль велик. Ишмаэль велик.

Он позвонил связному в Брюсселе: номера и адреса по инструкции,

непосредственно под графой «Ребекка». Он позвонил ему поздно утром, прямо на сотовый. Передача ребенка все еще не сорвана, даже если этот Карл М. знает о Гамбурге. Ему показалось, что немец нервничает. Он порекомендовал ему быть осторожным. Это был мальчишка, еще один мальчишка. Они договорились. Они созвонятся днем, чтобы на ходу договориться о встрече. Общественноеместо. Карл М. сядет в «ауди», он отвезет его на виллу. Американец не следил за ним, как это было со шведкой: в Брюсселе — абсурдное движение, множество улиц, где движение запрещено, — лучше организовать все на ходу.

Он перезвонил Карлу М. за полчаса до встречи. Тот был в ярости, потому что у него украли электронный ежедневник. Подозрительно и обнадеживающе в одно и то же время. Если у него украли этот ежедневник — значит его не прослушивают. Он попросил описать типа, которого тот подозревал, — итальянца, явившегося в его офис. Это был тот итальянский коп, Американец порекомендовал немцу быть осторожным. Назначил ему встречу возле отеля «Де Колони». Двадцать секунд на все: «ауди», Карл М. должен только сесть туда. Потом — на виллу.

Однако появился Старик. Он ожидал помех со стороны итальянского копа, а появился Старик. В задницу Старика. Он ублюдок, он профессионал. Он появился неожиданно, Американец как раз собирался открыть дверцу перед Карлом М., а тот вдруг осел на землю, и за ним стоял Старик, прицеливавшийся из пистолета. Глушитель — очень чистая работа. Он нажал на газ, четыре боковых окна разлетелись вдребезги, но ветровое осталось целым, Старик не попал в него, — он все газовал и слышал, как кузов «ауди» три раза дернулся от выстрелов Старика. На мгновение машина потеряла управление. Но он это сделал.

У него едва оставалось время, чтобы выехать из Брюсселя, прежде чем будут выставлены блокпосты. Он остановился на огромной парковке магазина распродаж. Сверился с инструкцией. Вилла находилась за пределами Брюсселя, но в противоположном направлении. Он объедет город вдоль окружной дороги, по сети загородных шоссе. Он подождал, пока стемнеет. Подождал, пока кто-нибудь припаркуется рядом с ним. «Паджеро». Дождался, пока двое из «паджеро» уйдут подальше. В двух рядах перед ним и позади него никого не было. Он вышел, действовал очень быстро. Вонь в багажнике «ауди» казалось невыносимой: спертый дух мочи и дерьма. Ребенок все еще был без сознания. Он накрыл его пледом, валявшимся на заднем сиденье «ауди». Завел «паджеро».

В семь вечера он позвонил в дверь на вилле.

Собаки начали яростно лаять. Было холодно. Он ответил в домофон, как должен был по инструкции. Ему открыли.

Он въехал внутрь, на «паджеро». По крайней мере пять минут на то, чтоб пересечь парк. Темно. Черная растительность. Потом — белое пятно: гравий. Мягкий свет изнутри виллы. Его ждали двое. Они говорили по-английски. Они были англичане. Они знали, что случилось. Знали, что могут рассчитывать на Американца. Ишмаэль велик. Они забрали ребенка из багажника: тот все еще спал и ничего не чувствовал. Американец был очень взволнован. Ему не полагалось находиться на вилле. Они должны исполнить Ритуал. Он еще не достиг уровня тех, кто исполняет Ритуал. Он попытался подглядеть в высокое окно, туда, где бьется сердце Ишмаэля. Ишмаэль велик.

В то время как один из двух англичан на руках относил ребенка на виллу, второй проводил его в служебное помещение.

Через час все будет кончено. У него даже не оставалось времени поспать. Он думал об обратной дороге. Труп ребенка. Захоронение. Черноббио. Ишмаэль требует веры, самоотречения, некой формы любви, которая выше любви. Он боялся Старика. Если б удалось убрать его тогда, в Милане… Теперь он боялся из-за захоронения. Боялся из-за Черноббио. Нужно держать ухо востро. Итальянский коп мало его волновал. Он встал, разыскал сумку, пошел в ванную гримироваться.

Краска для волос пахла сгнившей травой, от которой у него бурчало в желудке. Он поискал в холодильнике что-нибудь поесть. Немного бри, красное вино. Напряжение постепенно спадало. Он еще раз раскрыл доклад о Черноббио. Почти маниакальная детальность. Он наизусть знал схемы, маршруты, расписания. Перечел список имен участников. Обозначил имя того, кого он должен убрать. Еще раз проверил документы. Все на месте. Открыл план-схему Милана. Поглядел на красный крестик в районе улицы Падуи: квартира, которую выдали Старику. Въезды в Милан. Окружная, выезд Ламбрате — он по памяти проследил все повороты.

На спортивное поле Джуриати, где он должен будет захоронить ребенка.

Еще раз: инструкции по захоронению. Северный угол поля Джуриати. Плита жертвам войны. Поднять камень. Под ним — пустота. Положить туда ребенка. Поместить доску обратно так, чтоб видно было, что ее осквернили. Точные инструкции Ишмаэля. Ишмаэль велик: его люди проиграли в Париже, в Милане, в Гамбурге, в Брюсселе. Но Ишмаэль не проиграл: его инструкции совершенны, его желание было исполнено.

Восемь. Почти. В дверь постучали.

Двое англичан сказали, что все кончено, что Американец может отправляться в дальнейший путь. Он шел следом за ними до ворот виллы, где припарковал «паджеро». Он сообщил, что «паджеро» украден, что эта машина жжет ему руки. Ему требовался другой автомобиль — законный и чистый. И быстрый. Англичане закивали. Они оставили его возле «паджеро»: один вернулся на виллу, другой направился к низкому широкому павильону. Американец увидел, как он сначала размышлял, потом открыл ворота и выехал задним ходом на «BMW». Превосходно.