Во имя справедливости
Шрифт:
Женщине показалось, что пол вот-вот уйдет из-под ног.
— Значит, Салливан рассуждал с вами о смерти? — спросила она.
— В камерах смертников о ней говорят часто.
— И что вы о ней узнали?
— То, что смерть поджидает вас на каждом шагу, на каждом углу. Многие думают, что смерть — это что-то особенное, но это совсем не так.
— Иногда смерть действительно бывает особенной.
— Наверное, вы занимаетесь именно такими случаями.
— Это верно. Вы носите кроссовки? — внезапно спросила она, понимая, что после рассуждений о смерти вопрос об обуви звучит по меньшей мере странно.
—
— А какой марки на вас кроссовки?
— «Найки».
— Новые?
— Почти.
— А другие кроссовки у вас есть?
— Есть, в шкафу.
Женщина подошла к шкафу, ощущая спиной пристальный взгляд Фергюсона. Там действительно обнаружилась пара кроссовок фирмы «Конверс» — старых и продранных. Андреа осмотрела подошвы. Они были такие изношенные, что стали почти гладкими. Да и остатки рисунка на них все равно сильно отличались от следов кроссовок «Рибок», оставленных убийцей в крови на кухне дома номер тринадцать по Тарпон-драйв. Поставив кроссовки на место, детектив повернулась к Фергюсону.
— Выходит, убийца наследил, — пробормотал тот, — и у вас возник внезапный интерес к моей обуви. А какие у вас еще есть улики? — спросил Фергюсон и сам ответил: — Судя по всему, никаких. Почему же вы явились сюда?
— Я вам уже говорила — из-за Мэтью Кауэрта, Блэра Салливана и, конечно, из-за вас самого.
Фергюсон уже не скрывал раздражения:
— Вот, значит, как получается. Теперь каждый полицейский, расследующий убийство во Флориде, будет пытаться сделать меня козлом отпущения. Еще бы! Ведь я уже сидел. Неужели теперь меня будут подозревать во всех преступлениях на свете?!
— Я не говорила, что в чем-нибудь вас подозреваю.
— Но вы же проверили мои кроссовки!
— Я у всех проверяю кроссовки, даже у Мэтью Кауэрта.
— Вот как?! — фыркнул Фергюсон. — И какие же кроссовки он носит?
— «Рибок», — не моргнув глазом соврала Шеффер.
— Значит, купил себе новые. В последний раз на нем были кроссовки «Конверс», такие же как у меня.
Андреа промолчала.
— Вы проверяете кроссовки у всех, но обвинить в убийстве проще всего меня. Валяйте, детектив, сделайте из меня убийцу еще раз. Тогда про вас наверняка напишут в газетах, а начальство даст вам медаль. И никто даже не спросит, почему вы выбрали именно меня.
— А почему обвинить в убийстве проще всего именно вас?
— Потому что я — молодой чернокожий. Таких, как я, обвиняют во всех смертных грехах.
Шеффер покачала головой, и Фергюсон тут же вскипел:
— Вижу, вы со мной не согласны! А почему же тогда в Пачуле сразу схватили именно меня?! А почему вы явились сюда?! Из-за того, что я знал Блэра Салливана?! Да, я его знал. Ну и что? Из-за него меня чуть не казнили. Из-за него я просидел три года в камере смертников. И не только из-за него, но и из-за полицейских вроде вас. Я уже думал, что мне крышка, потому что таким, как вы, было удобно сделать из меня козла отпущения. Во второй раз у вас это не выйдет. Да, я чернокожий, но я не убийца!.. И еще, вы интересовались тем, почему я поселился здесь. Так вот, мне здесь нравится, потому что живущие тут люди знают, как легко мы, чернокожие, становимся подозреваемыми или жертвами.
Пораженная его гневной тирадой, Андреа покачала головой.
— Ну вот и отлично. Уходите! — И указал детективу на дверь.
— Но вопросы к вам у меня еще могут возникнуть, — направляясь к двери, пробормотала Шеффер.
— Это уже не имеет значения, — заявил Фергюсон. — Я все равно не стану на них отвечать. В прошлый раз, когда я оказал полицейским любезность и начал отвечать на их вопросы, это едва не стоило мне жизни. С меня хватит! Вам просто повезло, что сегодня я такой добрый. Больше этого не повторится.
В дверях детектив остановилась. Она чувствовала, что ее разговор с Фергюсоном не принес желаемых результатов, но в то же время ей очень хотелось поскорее убраться прочь из его тесной квартирки. Женщина обернулась, но дверь уже захлопнулась.
Глава 19
Удобства на дворе
Почти всю дорогу трое мужчин молчали. И только когда машина свернула с асфальта и запрыгала по грунтовой дороге, Брюс Уилкокс пробормотал:
— Она ничего нам не скажет. Она только схватит свое старое ружье и выпроводит нас. Мы попусту теряем время.
Уилкокс вел машину, Тэнни Браун молча сидел рядом. От слов напарника лейтенант только отмахнулся и вновь погрузился в свои мысли.
— Послушай меня! — настаивал Брюс. — Мы попусту теряем время!
— Нет! — рявкнул Тэнни, подскакивая на сиденье: машина провалилась в очередную рытвину.
— А по-моему, да, — не унимался второй детектив. — И может, все-таки расскажете, что вы задумали?! — С этими словами Уилкокс покосился на Кауэрта, сидевшего на заднем сиденье.
— Перед казнью Салливан намекнул Кауэрту на то, что дома у бабки Фергюсона спрятаны какие-то улики, — стал неторопливо объяснять Браун. — Мы едем их искать.
— Ты чего-то недоговариваешь, — покачал головой его подчиненный. — Наверное, Салливан просто посмеялся над этим журналистом. — И он презрительно кивнул в сторону Кауэрта. — Я сам руководил обыском у бабки Фергюсона. Мы перевернули там все вверх дном, простучали все стены, подняли половицы. Мы даже просеяли золу в печи, чтобы посмотреть, не сожгли ли чего-нибудь в ней. Мы ползали под домом с металлоискателем. У нас даже была ищейка, но и она ничего не нашла. Выходит, там ничего нет.
— А Салливан сказал, что есть, — заявил журналист.
— Салливан навешал этому бумагомараке лапшу на уши. — Уилкокс обращался исключительно к своему начальнику. — Неужели мы станем этому верить!
— Полегче, Уилкокс! — обиделся Кауэрт.
— А где Салливан велел вам искать?
— Он точно не сказал, заявил, что найти спрятанное может тот, у кого есть глаза на заднице.
— Даже если мы вдруг что-нибудь найдем, мы все равно ничего не сможем сделать с Фергюсоном, — продолжал Брюс. — Нам не дадут тронуть его даже пальцем. Неужели ты не понимаешь этого, Тэнни?!