Во имя живущих
Шрифт:
Видя, что глаза брата вновь испуганно расширяются, Джери поспешил сказать:
– Это неважно, Рой, братишка! Молчи и слушай! Ты веришь мне? Разве когда-нибудь я сделал тебе плохо?
– Нет. Я верю тебе! Но я не понимаю.
– И никогда не поймешь! И не надо понимать. Слушай...
Он вздохнул, лицо его стало суровым.
– Сегодня начиналась последняя война. Понимаешь? По-сле-дня-я - после нее не осталось бы никого. И мы решили, что этого не должно произойти...
– Кто - мы?
– Погибшие
Тот лишь кивнул головой.
– Это твоя винтовка?
– продолжал Джери.
– Дай ее сюда.
Взяв винтовку за ствол, он с силой треснул ею о гусеницы тягача.
– Вот так, братишка. А теперь - иди.
– Куда?
– с трудом разомкнул губы Рой.
– Куда хочешь. Домой, к маме. К девушке, если она у тебя есть. Просто иди. Живи. Живи за себя и... за меня. Иди. Иди!
– повысил голос брат.
И Рой пошел вперед, не разбирая дороги сквозь застилающие глаза слезы. Только сейчас он заметил, что батарея опустела. И он шел один все дальше и дальше, постепенно ускоряя шаги.
– Прощай, Рой!
– донеслось до него.
– Живи!
Генерал метался по бункеру, словно разъяренная пантера по клетке.
– Предатели!
– кричал он.
– Все, ради чего мы готовы были вцепиться в глотку врага, наш образ жизни, наши кровные интересы - все вы предали! Вот тебя, - он повернулся к отцу, - паршивые япошки пустили на дно возле Мидуэя, а ты сейчас становишься на их сторону: разрушили все - приходи и бери нас голыми руками...
– Идиот!
– пробормотал Дигби.
– Но мы не сложим оружия! Мы возродим былую мощь и всем покажем, кто командует в нашем мире...
Сухо щелкнул пистолетный выстрел. Старший О'Хиггинс повертел в руках маленький дымящийся браунинг и отбросил его в сторону.
– Болезнь зашла слишком далеко, - горько прошептал он.
– Его уже не переделать.
– Он так и не сумел ничего понять!
– Дигби зашарил по карманам в поисках сигарет.
– Вернее, не захотел... А это еще страшнее...
Моряк опустился на колени подле тела, закрыл генералу глаза и взглянул на Дигби. Тот истолковал этот взгляд по-своему.
– Хотите прикончить меня? Не стесняйтесь. На мне ведь тоже форма.
– Что вы собираетесь делать, когда все это кончится и вы выберетесь на поверхность?
– А! Ну, прежде всего, я доберусь до ближайшего кабачка... Потом поеду в свой город, женюсь, наделаю кучу детей... Ох, как я буду жить! С каким удовольствием!
–
– Издеваетесь?
– Дигби усмехнулся.
– Для этого нужно сначала выбраться отсюда.
Моряк молча указал ему на дверь.
– Дьявольщина!
– вырвалось у Дигби.
– Открыта! Впрочем, это не моего ума дело. Прощайте!
– Он вскочил.
– Прощайте и... спасибо вам за все!
...Через четверть часа он шагал по густой траве, глубоко вдыхал чистый свежий воздух, то и дело поднимал голову, чтобы видеть голубое небо.
Миновав лесок, он наткнулся на солдата, лежащего ничком на траве. Плечи его сотрясались от рыданий.
– Эй!
– крикнул Дигби.
– Ты кто?
Солдат вскочил и, увидев перед собой офицера, испуганно закричал:
– Рядовой четырнадцатой батареи передового базирования Рой Маунт!
– Бывший рядовой, - поправил Дигби.
– Все мы теперь бывшие. Чего ревешь-то?
– Брата встретил...
– всхлипнул солдат.
– Покойного, что ли?
– Да-а. А вы откуда знаете?
– Да уж... знаю! И что он тебе сказал?
Солдат вновь всхлипнул.
– Иди, говорит, куда хочешь иди.
– Правильно говорит.
– Дигби похлопал парня по плечу.
– До города далеко?
– Нет, за тем холмом.
– Он шмыгнул носом.
– Послушайте, а можно с вами?
– Пошли, - разрешил Дигби.
Они забрались на холм и остановились пораженные...
– Что это?
– прошептал Рой.
– Это?
– переспросил Дигби и захлебнулся, волнуясь.
– Сними, парень, шляпу. Это идет боль Земли...
По дороге мимо холма двигались призраки минувших войн. Шли колонны солдат - пробитые пулями, искореженные осколками. Шли колонны скелетов в полосатых одеждах с номерами на груди. Шли сожженные в крематориях, задохнувшиеся в газовых камерах.
– Что это, что это?!!
– хрипел Рой.
– Боже!
– Дорогу! Дорогу!
– раздалось внизу.
– Идут тени!
...По дороге шли тени. Они не шевелили ногами, но они двигались. Они шли в тишине, но они кричали. Люди, ставшие в долю секунды тенями. На полушаге. На полувздохе. Глаза, не успевшие зажмуриться, резиновый мячик, подброшенный, но не успевший упасть в протянутые детские руки. Двигались тени людей, запечатленные чудовищной вспышкой атомной фотографии.
– Это Война!
– прошептал Дигби.
– Гляди, она перед тобой во всей своей прелести! Мертвые особенно хорошо знают, что такое Война! Во имя жизни, во имя живущих - да будет она проклята!!!
И вдруг все смолкло. Тихо стало на Земле. Тихо, солнечно и светло. Все исчезло, лишь груды военного лома высились памятниками кошмарному сну. А может, его и не было? Но вздрогнула Земля, и отголоском далекого землетрясения прошелестело в воздухе:
– Во имя живущих...