Во имя жизни

Коллектив авторов

— Боже мой! — воскликнула тетушка Флора. Она не смогла сдержать рыданий. Руки у нее дрожали.

— Что такое? В чем дело? — подбежала к ней Лоленг. В полной растерянности она поддерживала под руки тетушку Флору, плакавшую навзрыд. Глядя на мать, заревели и дети, все четверо.

— Ингго! — выкрикивала тетушка Флора сквозь слезы. — Муж мой!

На их тесно заселенной улочке поднялась суматоха. У тетушки Флоры что-то случилось, говорили соседи друг другу.

Немного успокоившись и перестав рыдать, тетушка Флора забормотала словно в бреду:

— А муж мой, муж мой

где?

Лоленг выбрала из углей рассыпавшийся рис. Детей Флоры покормили соседи.

— Опренг, возьми-ка с собой домой немного приправы.

— Кушайте, кушайте, дети, не стесняйтесь.

Но Флорины дети, и наевшись, хныкали и испуганно жались друг к другу, как затравленные звереныши.

— Бедняжки! — жалели их одни.

— А что у них случилось? — интересовались другие.

— Говорят, дядюшка Ингго пропал куда-то.

— Да полно, Флора, придет твой Ингго, никуда не денется.

— С минуты на минуту явится, — старались утешить ее соседи, хотя сами уже не на шутку забеспокоились. Давно минуло обеденное время. Другие мужчины возвращались с работы. А дядюшки Ингго все не было.

— С ним случилась беда! — то и дело восклицала тетушка Флора. — Случилась беда!

— Да откуда ты это взяла? — пробовали ее урезонить.

— Вот взяла, и все. Я сердцем чую. Душа у меня не на месте, — отвечала Флора своим утешителям в раздражении. Стемнело, но тетушка Флора ничего не замечала вокруг и даже не зажгла свет в комнате.

Кто-то из соседей принес дневную газету, и улочка загудела от волнения.

— Он, да?

— Что там? — наседали соседи со всех сторон на углубившегося в газету господина Бертинга, мужа домохозяйки.

— Боже ж ты мой Иисус-Мария!

Привлеченная шумом, Флора тоже вышла из дому. Она почти вырвала газету из чьих-то рук. Пробегая глазами страницу, неожиданно наткнулась на имя мужа и едва не лишилась чувств. Потеряв дар речи, женщина тупо смотрела в газетный лист, губы ее беззвучно шевелились, в голове все перепуталось; какие-то новости, интервью, сообщения с разных концов Манилы и всего архипелага. Сама не зная почему, она надолго уперлась взглядом в передовицу. И вот наконец нашла эту заметку.

«Сторож убил человека, подбиравшего рассыпанный рис. Богатые и власть имущие безнаказанно совершают преступления. Алчные дельцы купаются в роскоши и неподвластны закону, а бедняка ничего не стоит и пристрелить. Влиятельный богач может грабить сколько угодно, ему все сойдет с рук; бедняка же, подобравшего немного риса, убивают. Он посягнул всего лишь на один гатанг риса, который так и остался валяться в грязи. Его выбросили за ненадобностью, а этот человек уже не возвратится домой к своей семье...»

Когда тетушка Флора в одиночестве горько оплакивала убитого мужа, к ней явился представительный господин в темных очках.

— Разрешите мне выразить вам свое соболезнование, — заговорил он. — Что же касается расходов на похороны, то пусть они вас не беспокоят.

Не успел он уйти, как на улице послышался стрекот мотоциклов, гудки и шум подъезжающих машин.

«И рису, пожалуйста, ладно? — вспомнилось ей. — Если, конечно, сможешь...» Снова и снова раздавались

в ее ушах эти слова. И еще вспоминала она о том, что муж говорил ей накануне смерти: «Жизнь — это борьба, это азартная игра. Выживают те, кто сильнее». Он обижался на своих старых друзей и бывших знакомых, которые когда-то были так внимательны к нему. Как давно это было!.. «Ингго, пойдем посидим где-нибудь вместе». И я шел. «Ингго, ты вперед проходи, пожалуйста...» А теперь посмотри!..»

Как Флора ни пыталась, она не могла сдержать слез. Перед ее мысленным взором то и дело вставала одна и та же картина: ее муж подбирает рис, рассыпанный на палубе баржи, что причалена у берега реки Пасиг, — ему хочется хоть чем-то порадовать семью. И вот оглушительным эхом отзывается в ушах тетушки Флоры тот выстрел из карабина. Вместе с ней безутешно плакали и дети... Флору раздражали соболезнования господина в темных очках и люди, понаехавшие сюда на мотоциклах и машинах с громкими сигналами.

Знакомые и друзья, пришедшие к тетушке Флоре, только мешали ей, нарушая ее скорбное уединение. Каждый старался выказать внимание и участие, каждый по-своему спешил выразить сочувствие и сострадание. Кое-кого из тех, что были на кладбище и теперь пришли в ее скромное жилище, она даже не знала вовсе или не помнила. Они совали ей какие-то конверты. Люди, которых она и видеть-то не хотела.

Но жизнь продолжается — вновь зеленеют всходы. И в памяти Флоры оживало сладостное воспоминание, она видела золотистое поле из ее беззаботной юности, золотистое поле спелого риса. Она вспоминала, какой робкой, чистой была их любовь. А потом пошли дети. Флора и Ингго трудились в поте лица, чтобы семья встала на ноги, они привыкали друг к другу, притирались. Им приходилось терпеть от людей унижения и обиды.

На похоронах тетушка Флора с самого начала до конца держалась великолепно. Не позволила себе даже поплакать. Заботу о детях взяли на себя друзья, не отходили от ребятишек ни на шаг. Собралось довольно много народа. И ей не хотелось на людях проявлять свою слабость, тем самым оскорбляя память покойного мужа.

Да, жизнь — это азартная игра, это постоянная борьба. Она никогда не забудет эти слова мужа, они навечно поселились в ее сердце. Она будет бороться, она не падет духом.

ХОСЕ А. КИРИНО

Хосе А. Кирино (род. в 1930 г.) — один из наиболее известных журналистов, публицистов, новеллистов послевоенного времени. Пишет на английском языке. Автор около 7 тыс. статей и рецензий и не менее 200 рассказов. Долгие годы был членом редколлегий и постоянным автором крупнейших литературнохудожественных и общественно-политических журналов, в которых сотрудничали передовые деятели филиппинской культуры: «Фи-липпинз фри пресс», «Грэфик», «Уикли нейшн». Помимо литературной и журналистской деятельности известен как серьезный исследователь фольклора. Ведет постоянную телепрограмму «Встреча со звездами». Лучшие рассказы X. Кирино вошли в сборники «Сорок новелл» (1968), «Любовь — это вулкан» (1956), «Современные любовные истории» (1972) и др.