Во льдах
Шрифт:
Как хорошо, что мы на машине!
Через несколько минут были на месте. Иван Иванович лежал на боку, прижав ноги к груди. Я его знал шапочно, он работал в отделе писем «Молодого коммунара» уже лет двадцать, почти ветеран. Но сейчас на вид он постарел минимум лет на пять в сравнении с предыдущей нашей встречей, а была она неделю назад.
— Словно финку под ребра сунули, — сказал он.
Классика, да. И живот, что доска. Не даёт прикоснуться.
Вокруг собрались коммуновцы и коммунарцы,
— Ну, сели, закусили. Приняли по маленькой, было, — говорил Иван Иванович тихо, через силу. — Я стал подниматься, и вдруг…
— Язвой желудка страдаете?
— Гастрит у меня. В декабре собирался в Ессентуки, полечиться в санатории.
— Ессентуки — это хорошо, — сказал я. И огляделся. Нашел главреда.
— Гаврила Александрович, его нужно срочно доставить в больницу.
— А… А как же… Как же доставить?
И действительно, как? Автобуса-то нет. Уехал автобус, будет к пяти. Интересно, куда уехал. В Чернозёмск? Далеко ведь. Но, помимо нас, есть у транспортников и другие заботы.
— Мы и отвезём, — сказал я. — На «ЗИМе».
— Хорошо, везите, — согласился Калюжный. Специально повёл себя так, чтобы мы напросились. — Его норму мы выполним.
Что бы мы делали, если бы он сказал, что норму не выполнят?
Вчетвером мы перенесли Ивана Ивановича в «ЗИМ», уложили на заднее сидение.
Лиса и Пантера быстренько ввели из нашей аптечки то, что нужно, и уселись рядом с больным на откидных сидениях. Пригодились страпонтены.
А мы с Марией поедем спереди. Я, понятно, за рулём.
— Да, Гаврила Александрович, там остались вилы, ножи, — я из окна показал вдаль, на наш участок, — вы уж передайте бригадиру, пожалуйста, чтобы он о них позаботился.
— А что, вы не вернётесь разве?
— Это вряд ли.
— А как же норма?
— Непорядок, — согласился я.
И мы тронулись.
«ЗИМ» стартует плавно, как поезд, когда думаешь, что это вокзал поплыл, а мы стоим. И при перевозке больного это важно — плавность.
— Чижик, нельзя ли побыстрее, — сказала Лиса.
Прободная язва желудка и сама по себе серьёзней некуда, и положение ухудшается с каждым часом. Время, время, время — учили нас. Чем быстрее больного прооперировать, тем выше шансы на благоприятный исход.
— Нельзя. Растрясёт.
И в самом деле, одно дело миновать ухаб на скорости пятнадцать километров в час, другое — пятьдесят. И на пятнадцати ухаб вызывал стоны, увы.
Иван Иванович, понятно, крепился. Но как удержаться, когда содержимое желудка идёт в брюшную полость? Еда, желудочный сок? Больно!
Грунтовка кончилась, мы выехали на асфальт, и я прибавил. Асфальт был такой… сельский, «тяп-ляп», дорога в выбоинах, но можно объехать.
— Куда? — спросил я.
— В больницу, — ответила Лиса, — прямо и направо.
Экстренных больных, а Иван Иванович, несомненно, больной экстренный, необходимо срочно доставить в ближайшую больницу, в которой есть возможность оказать квалифицированную медицинскую помощь. То есть в ЦРБ. Так нас учили.
Лиса по сельхозотрядовским делам побывала во всех районах, знает, что и где. Поэтому я так и ехал, сначала вперёд, а потом направо. На окраину Гваздёвки.
Больница — несколько зданий, разбросанных по территории. Здания старые, можно сказать, старинные. Дореволюционные. Одна лишь поликлиника — безликий двухэтажный параллелепипед, а остальные — памятники архитектуры, с фронтонами и колоннами, правда, не знавшими ремонта со времен Керенского. Но прежде строили прочно.
— Где хирургия?
На солнышке грелись местные больные, в светло-красных полосатых пижамах. Как птички, сидели они на скамейках. Читали газеты. Они и показали, где хирургия.
Подъехали. Тоже старинный корпус, одноэтажный, но с лепниной. Львиные морды в межоконных промежутках, а над окнами — орлы.
Мария выскочила первой, подбежала ко входу, открыла. Вернулась через минуту.
— Только медсестра. Нам к дежурному врачу. Он на «скорой». То есть в здании «скорой помощи».
Здание — сказано сильно. Маленький домик, совсем маленький. Но опять же в стиле тульского пряника.
Дежурный врач, лет тридцати, в несвежем мятом халате, вышел на крыльцо.
— Что у вас? — спросил он.
— Теперь не у нас, а у вас. По клинике — прободная язва желудка.
Врач не колебался ни мгновения.
— Это не к нам, это везите в область. В областную больницу.
— А вы тут что, для красоты поставлены?
— Лично я — инфекционист. Оперировать не учился.
— У вас есть хирургическое отделение.
— Есть, — подтвердил инфекционист. — И трое хирургов есть. Один в отпуске, уехал в Сочи, а двое в поле, убирают урожай. Областной воскресник.
— Отзывайте, готовьте операционную, работайте!
— Передачей мыслей на расстоянии не владею. До поля двадцать километров. Транспорта нет.
— Как нет? А «Скорая»?
— Машина на вызове в дальней деревне, вернется через три часа. Других машин нет. Вернее, машины есть, но водители на том же поле, убирают урожай.
Пантера решила, что пора ей вмешаться.
— Я — Ольга Стельбова. Мой отец — Андрей Петрович Стельбов. Знаете такого? Так вот, ваш отказ принять экстренного больного — это уголовное преступление. Получите по максимуму, я обещаю.