Во мрачной тьме
Шрифт:
– Плазменный пистолет, - сказал он, глядя на светящееся синим светом оружие в руке Главного, после чего перевел взгляд на остальных. – Мельта. Дробовик. Хеллган. Психосиловой посох.
– Словарным запасом похвастаться успеешь. Пошли.
– Сэр… может, стоило дать ему время, чтобы прийти в себя? – заметила женщина в красной мантии, Хаддрин.
– Я и так ждал довольно, - резко возразил «сэр». – Тебе нужно особое приглашение?
Вертер попробовал сделать шаг и убедился, что обновленный код суставных контроллеров работает как надо. Подойдя к остальным, он нашел в памяти нужные слова и сказал:
–
Причудливый коновой повел его по металлическим коридорам. Киборг старался не обращать внимания на предчувствие направленных ему в спину стволов и не слишком глазеть по сторонам. Одни предметы, такие как лампы или двери, он узнавал, другие нет. По пути встречались и сервиторы, похожие на тех, что работали в операционной, и нормальные люди – все как один, очень бедно одетые, испуганно жмущиеся к стенам при виде Главного и отвешивающие глубокие поклоны. Вертера передернуло от отвращения при виде такого униженного проявления подчинения. Для него, плоть от плоти Земли двадцать второго столетия, где ценность человеческой жизни и свобода воли возводились в абсолют, подобное представлялось чем-то немыслимым.
«Феодализм. Если не хуже, - подумал он. – И что-то мне подсказывает, что вот эти холопы легко могут пополнить ряды сервиторов за малейшую провинность, а то и просто по произволу. А вся компания на это внимания не обращает, для них это в порядке вещей».
Прогулка закончилась в помещении менее просторном, чем операционная, но более зловещем. Беглый взгляд отметил и замытые следы крови на полу, и развешанные по стенам инструменты, которые иначе как пыточными и не назовешь. Здесь имелся крест для распятия, дыба, кресло с ремнями для фиксации конечностей. Вертер оглянулся на своих конвоиров. Шансы на побег выглядели призрачными. Он мог прикончить голыми руками одного или двух, но оставшиеся успели бы его пристрелить, а в узких коридорах негде было спрятаться от огня. Однако, вопреки худшим опасениям, Главный указал ему на вполне обычный стул, и сам сел на такой же.
– И так. Я вижу, что у тебя накопились немало вопросы, - он вперил в киборга суровый взгляд. – Но у меня их к тебе тоже немало. Лгать бессмысленно, потому что я сразу распознаю ложь. Отвечай мне подробно и без утайки – и тогда получишь шанс на спасение.
– Я готов говорить, инквизитор, - Вертер скрипнул зубами от боли, когда потребовалось вытащить из новообретенной памяти незнакомое слово. – Но не прежде, чем получу еды. Вы зарядили мои батареи, но моя плоть находится на грани выносливости. В любой момент я могу потерять сознание. Тогда никаких ответов вы не получите. Даже военнопленных и преступников не морят голодом – а я ни то, и ни другое.
– Варез, - коротко приказал инквизитор. – Инъекцию.
Безволосый человечек подошел к Вертеру, извлекая откуда-то шприц с прозрачной жидкостью.
– Поверни шею, - сказал он. – Это замена пищи.
Стволы в руках конвоя все еще смотрели на него. Вертер был вынужден подчиниться, и игла вонзилась в его яремную вену. А через секунду по ней словно побежал жидкий огонь, разливающийся по всему телу и наполняющий его энергией. Инъекция глюкозы. Знакомо.
«Я бы предпочел стейк», - подумал киборг, но благоразумно промолчал.
– Назовись, - потребовал инквизитор.
– Владислав Вертер.
– Каков
– Сотрудник… шшш… гильдии «Aquila Inc», палач… ревизор… нет, не то слово. Я проверял новую технику. Находил недостатки и помогал их исправлять.
– Что ты делал на борту космического скитальца?
– Простите, где?
– Там, где мы тебя нашли.
– Убегал от каких-то жутких тварей.
– Не лги мне. Ты дрался с ними.
– Немножко. Но в основном убегал.
– Кто обучил тебя использованию ксенотеха?
– Что такое «ксенотех»?
– Оружие, с которым тебя застали.
– Так вот как оно называется… я впервые увидел что-то подобное. Но я проходил военную подготовку и имею боевой опыт. Это оружие имело сходную компоновку со знакомым мне… гх… стаббером. Ствол, рукоятка, спуск, приклад – все там, где должно быть. Оказалось просто разобраться.
– Как ты оказался там?
– Долгая история.
– Я не тороплюсь.
– Исследователи создали машину. Они проводили… проверку. Проверяли ее работу. Ранее подобные проверки проходили с неразумными живыми тварями, и они завершились успешно. Тогда машину решили включить с участием человека. Со мной. Она переместила меня в какое-то пространство, наполненное хаосом. Я потерял чувство времени. Потом вдруг оказался… на космическом скитальце, как вы это назвали. Там были чудища и люди, сражавшиеся с ними. Они убили почти всех, но и сами погибли. Я попытался убежать от оставшихся, но понял, что те слишком быстры. Подобрал брошенное оружие и вступил в бой. Остальное вы знаете.
– Герман, он говорит правду? – обратился инквизитор к лысому человеку с психосиловым посохом, умевшему проникать в чужую память.
– Да. Или искренне верит в то, что говорит правду.
– Могу я задать вопрос? – дожидаться разрешения Вертер не стал. – Где я нахожусь и какой сейчас год?
– Сегментум Ультима, Восточный Предел, - буднично ответил инквизитор. – Мы на борту имперского фрегата «Таласа Прайм». Сегодня тридцать восьмой день девятьсот восемьдесят первого года сорок первого тысячелетия, по терранскому календарю.
– Сорок… первого? Тысячелетия?
Остальное сказанное инквизитором прозвучало для Вертера бессмыслицей, но за дату он уцепился. «Терранский» календарь… «Terra» на латыни обозначало любую землю, и планету в том числе. Не хочет же этот покрытый шрамами старик сказать, что прошли гребаные сорок тысяч лет?!
– Да. Сорок первого, - инквизитор ухмыльнулся. – Ментальный допрос показал, что ты – уроженец святой Терры, родом из третьего тысячелетия. И мне очень интересно, каким образом ты выживал в варпе в течение четырехсот веков.
Вместо ответа Вертер уронил голову в руки.
Сорок тысяч лет. Это число было слишком огромно, чтобы сознание смогло его вместить. Вся история человеческой цивилизации, знакомая по школьному курсу истории, насчитывала всего двенадцать тысяч лет, начиная с самых древних известных поселений, раскопанных на Ближнем Востоке. Ему хотелось закричать, что старик лжет ему в лицо. Что никакое это не сорок первое тысячелетие, а дурацкий розыгрыш. Но каким-то шестым чувством понимал, что инквизитор говорит правду. Или искренне верит, что говорит правду.