Во саду ли, в огороде
Шрифт:
– Начать придется с сарая, просто сбить его из этих материалов на живую нитку и сложить внутрь что есть ценного.
– Справишься один?
– Ты же у меня такой помощник!
Место для сарая выбирать не пришлось, слишком мало было сухих мест на участке. Витя отмерил дорожку, по которой будет возить грунт в болото, отступил, сколько положено, от кабеля. Отодвинулся от красавицы сосны и положил балки в основание сарая. Почему-то получилось косо, но мы не придали этому значения. Это же времянка!
Я развила
Я нанимала машину, а Витя ждал на участке.
– Ты меня подгоняешь. Ещё земли нет, а ты плитку на дорожку привезла!
– Полежит плитка, подождёт, ничего ей не станется.
Начинать пришлось с дорожки. Нужно было возить песок и кирпич, а наша чудесная тачка, на двух высоких колёсах, с алюминиевым корпусом, погружалась в болото по самые ступицы.
Витя – Телец, этим всё сказано. Он работал с каким-то нечеловеческим упорством. Рыл траншею шириной с будущую дорожку.
– Знаешь, сыпать песок в болото бессмысленно, он уйдёт вглубь.
И я представляла себе, как песчинки медленно опускаются сквозь торф, как будто идёт подземный звездопад.
Вокруг царил покой и шла бесконечная жизнь нетронутого человеком пространства. Тишины не было, гудели шмели, пели птицы, лягушки перекрикивали одна другую.
И дышало болото, не веря ещё, что его можно засыпать. Это немыслимо, не родился ещё такой человек!
Родился. Вырос.
Твёрдой земли у нас был крошечный участок в двадцать квадратных метров. Мы называли его горкой и детским садом. Я возилась там, отвлекаясь только, чтобы полюбоваться Витиной работой. Он уже откопал неглубокую траншею по периметру балок.
Я сажала кусты какой-то необыкновенной, нахваленной продавцом на базаре малины, войлочную сливу, опять же купленную на рынке. Такой в природе не существовало, выросли огромные деревья.
И первый цветок, мамин, белый пион. Она купила его сама, у меня до цветов не скоро дошла очередь. Я сажала всё для еды, будто предчувствовала, что огород будет кормить нас в беспросветные девяностые.
Посадила три грядки клубники. Две получились длинненькие, а третья – углом. Больше не было земли!
Материал для посадки стоил дорого, но ведь клубника даёт такое множество усов, их просто срезают и выбрасывают!
Часть дала мне Валя, жена моего школьного друга. У них была настоящая, большая дача, в прекрасном лесу. Она была у них с тех незапамятных времён, когда я была нищим свободным художником, именно свободным от всего – от денег, от работы, от семьи. У меня и в мыслях не было, что когда-то у меня будет своя дача.
Хватило этих усов на одну длинненькую грядку.
Я обошла по окружной дороге пустующий соседний участок и увидела за штакетником прекрасный дом, о котором не смела и мечтать, и красивую женщину моих лет или
– Здравствуйте, я – Светлана, мы ваши новые соседи.
– А я – Даша. Очень приятно. Вы очень неудачный выбрали участок. Кому его только не предлагали, все отказывались. Все! А я шла как-то по дороге, она не отсыпана ещё, видите? И провалилась возле вашего участка, прямо посередине. Зачем вы согласились на этот участок, вы же не поднимете его!
– Я могла выбирать только из этих четырёх. У дороги не хотелось, соседний – ещё хуже. Мы упрямые, освоим. Даша, у вас нет лишних усов клубники? Мне на одну грядку не хватает.
– Да я почти все выбросила, что найду – принесу.
Витя поставил сарай быстрей, чем я ожидала. Я держала топор тыльной стороной, пока он вколачивал скобы. С радостью отвлекалась от любой работы, когда он просил меня что-то подать или подержать.
Я чувствовала себя дома. Это уже не была, как говорил тот шофёр, голимая опушка. Лежали штабелем щиты для дома, аккуратно переложенные балками, стоял туалет, похожий на скворечник, и сарай сверкал новенькими досками.
Я знала, что Витя может всё. Но самое главное, я так ярко представляла себе, какая тут будет красота, когда мы осушим болото, построим дом, посадим деревья и кустарник, разведём огород и настанет очередь цветов.
У меня уже был в жизни сад, посаженный своими руками. Это было в Ростове.
Сколько было вложено в него души, сил, воображения! Тогда это было далеко за чертой города, от окраины приходилось идти пешком несколько километров.
Но мимо наших садов ездили самосвалы в карьер за песком и обратно, и я храбро голосовала. Никто не просил денег, один раз даже дали баранку покрутить к ужасу всех, кто находился на дороге.
Это было так весело и здорово, что я помню до сих пор – машина шарахается из кювета в кювет, все встречные шофёры кричат:
– Ты там не выпил часом?
И счастливая по макушку девчонка за рулём.
Это называлось не дачи, а коллективные сады. И фазендами их тогда никто не называл, рабыня Изаура вошла в нашу жизнь значительно позднее.
Благодатный чернозём, с километр глубиной… Нужно было иметь немыслимый заряд отрицательной энергии или быть совершенным неумёхой и лентяем, чтобы не принялся любой прутик, что ни воткни.
Плохо было только с водой. Её давали в определённые дни и часы, и я их не пропускала. Но вдоль забора по дороге тянулась глубокая впадина, и каждый дождик заполнял её до краёв.
Я лила и лила эту воду под свои прутики, до ста вёдер выходило. Возвращалась домой совершенно без сил, но какое это имело значение! Я была там счастлива…
А потом лежала в сердечной клинике после развода. Сад оказался заброшенным и не нужным никому, кроме меня. Жена брата любую нашу с мамой просьбу о помощи воспринимала как посягательство на её собственность. Сад казался ей лишней обузой, всё можно купить на рынке.