Во славу Блистательного Дома
Шрифт:
Наверное, раньше у меня не нашлось времени рассказать, что залы в кунсткамере были затянуты чем-то, очень похожим на черный бархат. Это оказалось не только эффектно, но и очень целесообразно, потому что ярко освещенные витрины выглядели в таком мрачноватом антураже весьма притягивающими взгляд. Однако, как выяснилось, залы украшались столь мрачно не целиком. На самом деле до потолка оставалось еще метра три, так что по балконам, опоясывающим зал по периметру, можно было идти, совсем не пригибаясь. И как вы уже догадались, этот черный материал, столь же темно-бархатный,
Заметив мой интерес, проводница не преминула прокомментировать:
– Великого придумка. Это ведь он Кунсткамеру проектировал.
Таким вот разносторонним оказался Сергей Идонгович.
Наконец, мы добрались до зала, в котором аккуратно бесчинствовали шипасы, демонстрируя наличие достаточно отработанных навыков экспроприации чужого имущества.
Наша проводница что-то негромко прошипела, явно сожалея, с моей точки зрения, о моих гуманистических порывах. Но оказалось, что я ошибался. Барышня обернулась, знаком попросила наклониться, я все же немного превосходил ее ростом, хотя бы это тешило мое мужское самолюбие, и тихо шепотом прояснила ситуацию:
– Зал Славы Серебряных Котов.
Сразу сообщение впечатления на меня не произвело. Ну, Зал, ну, Славы, ну, Серебряных... А потом я мысленно дал себе подзатыльник. Зал Славы одного из самых заслуженных полков. Это ведь каких только трофеев сюда ни натащили. И, скорее всего, к имуществу этому относятся ревниво. Ну, а в том, что в этом насквозь патриархальном мире до очень эффективных систем сигнализации додуматься успели, я уже убедиться успел. И в ответ только посмотрел в серые, укрытые ледышками стекол глаза. Барышня утвердительно кивнула.
– Будут здесь минут через пять. Максимум шесть.
Полк с традициями. Такое оскорбление смывается только кровью. Ну, а то, что эти вояки удовлетворятся поимкой этих вот энтузиастов воровского дела, надеяться не приходилось. Все вокруг перетряхнут.
Я повернулся к Хамыцу, положил ему руку на плечо, уставился в глаза и очень раздельно сказал:
– Ты отнесешь талисман Тивасу, – и многозначительно качнул подбородком в сторону резвящихся шипасов.
Он понятливо кивнул.
– Да, аладар, дело чести. Они бились плечом к плечу с нами.
И я еще раз поразился, насколько он лучше меня. На самом же деле мои планы ограничивались только прикрытием их отхода, причем шипасы разыгрывались втемную.
– Как спуститься? – это уже к проводнице.
Та указала рукой на лесенку, край которой нависал над драпировкой.
– Просто спрыгни. Это, – выделила словом, – не порвется. Тебя пропустит, но не порвется. Выход – за деревянной стеной напротив входа в мастерскую. Нажмешь на глаза вырезанного дракона.
И, не прощаясь, рысью повела моих соратников к новым свершениям.
А я постоял секундочку и пошел к лесенке. Да помогут мне Великие!
Шипасов
– Сейчас здесь будут Коты.
Никто не знает, куда делись страшные работники ножа и топора, романтики с большой дороги? Признаться, я тоже не понял. Все сразу бросились собираться. Потом быстренько это занятие прекратили. И обступили меня. Облачив оружие. Осознали, наверное, что с путями отступления возникла некоторая проблема. Вперед протолкался Уллухафи.
– Что делать надо, шад? – резко повысил он меня в звании.
Я не постеснялся ответить ему его же сентенцией.
– Отсюда надо уходить.
Уллахафи оказался менее скромен, чем я, и вопрос свой озвучил.
– Как?
– За мной. Поклажи возьмите немного.
Последнее заявление энтузиазма не вызвало. Но от каких-то крупных баулов все же избавились. И поскольку я устремился вон из помещения, последовали за мной. Причем, похоже, очень своевременно. Парадная дверь, в которую мы просачивались очень-очень тихо, распахнулась с таким грохотом, что хотя мы и находились в противоположном конце здания, звук этот услышали более, чем хорошо. И так же хорошо слышался трубный глас, рекомендовавший перекрыть все выходы, а также предрекавший, что ворам сейчас станет не веселее, чем хорькам в курятнике.
Описание перспектив произвело на подразделение стимулирующее воздействие, и меня, наверное, стоптали бы, но не знали куда бежать. Признаюсь, на меня вопли, грохот подкованных сапог и звон амуниции тоже подействовали стимулирующе, так что в цокольный этаж, из которого недавно поднялся, слетел я птицей. И пока компатриоты не успели сориентироваться, быстро ткнул двумя пальцами в глаза вырезанного на деревянном панно дракона. Дракон сморгнул, беззвучно выдрался из панно, открыв тем самым проход, и уставился на меня с выражением желающей поиграть собачки. Я не нашел ничего более умного, как погладить его по носу. Дракон радостно завибрировал. А я вдруг услышал рядом голос. Раболепный такой.
– Мой шад, мы можем пройти?
Такой вот стремительный взлет по иерархической лестнице. Я попытался сделать значительное выражение лица. Ну, заигрался. Первый раз в жизни дракона по носу погладил. Кто хочешь задумается.
– Проходите.
На моих подопечных дракон внимания не обратил совсем, все щурился, пока я его по носу гладил.
Предпоследний из подопечных уже скрылся в проходе, когда Уллахафи окликнул меня снова.
– Мой шад, – и указал пальцем в потолок. Звяканье и грохот шагов заметно приблизились, а уже известный голос требовал осмотреть здесь все до последней щели.