Во славу Отечества
Шрифт:
Грозно грохоча гусеницами, пятьдесят танков приблизились к передним траншеям немцев и пулеметным огнем стали уничтожать засевшего в них пехотинцев противника. Через двадцать минут все было кончено и, победно урча моторами, танки поползли дальше, позволив многострадальной американской пехоте занять вражеские траншеи. Но и здесь американцам пришлось потрудиться. Танки не смогли полностью подавить бетонные доты. Обойдя их стороной, они любезно предоставили пехотинцам самим расправиться с находившимися в них немцами. Некоторые сдавались сами, но большинство из них пришлось либо выкуривать дымовыми гранатами, либо выжигать с
Между тем, в дело вступила немецкая дальнобойная артиллерия пытавшаяся задержать продвижение бронированных монстров ко второй линии немецких траншей, где также не было орудий. Огонь был очень интенсивен, но остановить продвижение французских машин он не смог. Оставив около шести поврежденных машин, главные силы союзников все же вышли к позициям немцев и стали методично уничтожать их. Пехотинцы яростно сопротивлялись, бросали гранаты по гусеницам и башням танков, но силы были не равные и по прошествию времени и эта линии немецкой обороны пала.
Теперь осталось занять третью, запасную линию траншей, и задача дня была бы выполнена. После этого союзники спокойно, подтянули бы свою артиллерию, и все повторилось бы вновь и так до победного конца.
Однако в шаге от победы, союзников ждал сюрприз. Хитрые немцы построили третью линию обороны гораздо дальше двух передних и поэтому, французским танкам предстояла довольно дальняя прогулка. Уже были отчетливо видны окопы противника, где уже метались испуганные солдаты рейхсвера в ожидании приближения вражеских машин. Танки медленно приближались к искомой точке, но неожиданно на их пути возникло непреодолимое препятствие. Это были металлические бруски, сваренные между собой крест на крест и основательно вкопанные в землю. С воздуха они были прикрыты маскировочными сетями и поэтому не были отмечены на наступательных картах союзников.
Напрасно водители танков пытались переехать через них своими машинами. Все попытки заканчивались плачевно. Танки только застревали на брусьях, превращаясь в прекрасную мишень для вражеских стрелков. Этим не преминули воспользоваться германские канониры, открывших огонь по хорошо знакомым реперам и их снаряды поражали одну вражескую машину за другой.
Некоторые танки попытались обойти заслоны, но угодили под огонь специальных пулеметов, чьи пули были способны пробивать металлическую обшивку танков. Достаточно было одной пули даже ранить водителя, как вся многотонная махина вставала. Подбитые таким образом бронированные махины полностью перекрывали дорогу, не давая другим танкам возможности наступать.
Подошедшая на помощь танкам пехота, не внесла существенного изменения в картину боя. Не уничтоженные огнем артиллерии проволочные заграждения перед немецкими окопами, заставляли американцев толпиться перед ними нестройной толпой и бесславно гибнуть от огня непрерывно строчивших немецких пулеметов. Не ведая усталости и сострадания, солдаты кайзера методично устилали телами американцев подступы к своим траншеям.
Уткнувшись в непреодолимое для танков заграждение, французские танкисты попробовали наступать на других участках немецкой обороны, но неизменно встречали линию аккуратно вкопанных ежей или пулеметные гнезда. В это день французы потеряли 42 танка, но так и не добились желаемого успеха. Потери американцев составили полторы тысячи погибших и вдвое больше раненых.
Наличие
Третью линию немецких траншей удалось захватить лишь на четвертый день наступлений, основательно завалив телами все подступы к ней. К этому дню огневая поддержка пехоты упала до минимума. Французские артиллеристы могли вести лишь получасовой артобстрел немецких укреплений. Уверенные в своем успехе французы завезли их на позиции определенное количество и, растратив весь запас впервые два дня наступления, уже не могли существенно помочь американцам.
В результате этого просчета, американская пехота несла огромные потери и у заокеанских солдат, возникло заметное чувство страха перед атакой. Оно еще не столь сильно разлагало стройные ряды бравых американцев, но того задора, что был ранее в их храбрых сердцах, уже не было.
Ничуть не лучше были успехи и на других участках наступления. Британцы, наступающие севернее главного места прорыва, без танков штурмовали переднюю линию обороны пять дней и добились успеха лишь, когда немцы сами под угрозой удара во фланг отвели свои батальоны на рубеж второй линии. Потери среди африканского корпуса были гораздо меньшими, чем у американцев. Южноафриканцы сразу научились ходить в атаку редкими цепями и их потери от наступления вполне соответствовали обычным потерям необстрелянных частей.
Русскому легиону наступавшему южнее направления главного удара вместе с марокканцами, к огромному огорчению Пэтена сопутствовал успех. Командующий легионом генерал Мурашевский не двинулся с места, до тех пор, пока артиллерия не уничтожила все раннее выявленные разведкой огневые точки. Затем, двигаясь под прикрытием огневого вала накатной змейкой, русские солдаты достигли вражеских траншей и вступили в бой с немцами. Благодаря умелому сочетанию действий артиллерии и пехоты первая линия обороны противника была взята к концу вторых суток.
Солдаты генерала Мурашевского имели хорошие шансы взять штурмом несколько линий окопов второго рубежа обороны, но Фош исповедуя концепцию одномоментного прорыва вражеской обороны, запретил им двигаться дальше. Гибельность подобного решения была доказана на следующий день, когда русские и марокканцы были вынуждены два дня отражать яростные контратаки опомнившихся немцев, намеривавшихся вернуть себе утраченные позиции. Давление противника на Русский легион прекратились лишь после прорыва американцами первой линии обороны, что вынудило немцев начать повсеместное отход.
На бельгийском участке фронта, британцы и вовсе не наступали. Перебросив по настоянию Фоша одну канадскую дивизию на южное направление, они занялись прокладыванием под позиции врага минных галерей, с помощью которых, по мнению Хейга, британцы легко смогут прорвать фронт.
Трудности, с которыми столкнулись союзники при прорыве первой «линии Гинденбурга» их ничему не научили. При штурме второй линии обороны начавшегося 18 октября, они строго действовали по прежнему шаблону. Подтянув артиллерию и дождавшись пополнения боезапаса, союзники вновь весь упор атаки сделали на массированный обстрел немецких позиций, после чего начался общий штурм.