Во сне и наяву
Шрифт:
Ее глаза угрожающе вспыхнули.
— Большое тебе спасибо за то, что напомнил мне об этом радостном факте! — вне себя от ярости выпалила она. — А то, знаешь ли, я уже начала забывать, какой же ты бессовестный мерзавец! Еще раз — спасибо! Больше, — горячо заключила она, — я такую ошибку никогда не повторю.
Янси был в ужасе от быстроты, с какой на глазах разрушались их сердечные, доверительные отношения, установившиеся в последние недели. Все взаимопонимание исчезло как дым. Он лихорадочно искал способ, как вернуть те счастливые мгновения, которые у них были до начала злополучного разговора. И так и не найдя выхода из создавшегося тупика, растерянно пробормотал:
— Господи, Сара, да что же с нами происходит? Я никогда…
— С нами не происходит ничего необычного. Не понимаю, что тебя так удивляет? Мы оба прекрасно знаем, почему ты заставил меня выйти за тебя замуж. — Голос Сары дрожал от подступивших слез, но глаза оставались сухими. — Поделом мне, сама во всем виновата. Не нужно было, пусть даже на короткое время, забывать об этом!
Ее слова кололи, как удары шпаги, в самое сердце. Янси уже собирался подойти к жене и ласково обнять ее. Сильное желание прижать Сару к себе и убедить в том, что у него и в мыслях не было шпионить за ней, что сделал он это только для того, чтобы защитить ее от неизвестной опасности, взяло верх над всеми другими мыслями и желаниями. Но в этот момент к ним подошел Бартоломью. Не догадываясь о том, что они ссорятся, он весело поздоровался:
— Привет! Когда вы приехали? Я вас и не заметил!.. Янси, мы сейчас отправляемся загонять лонгхорнов, и твоя помощь будет очень кстати. — Бартоломью очень шли бриджи, заправленные в сапоги, и запыленное черное сомбреро. Он улыбнулся Саре, словно хотел поддразнить ее, и поинтересовался:
— Приехала посмотреть, как работает красавчик муж, Сара?
И Янси, и Сара дружно повернулись, уставившись на него.
— Нет! — одновременно ответили они резко.
Только тут дворецкий догадался, что прервал семейную ссору.
— Э, тогда извините… — смущенно пробормотал он, повернулся и быстро пошел к одному из больших загонов, в котором мычали коровы и ревели быки.
Все еще сердитая и обиженная, Сара зло бросила Янси:
— Я тебя не задерживаю! Бартоломью прав, твоя помощь придется им кстати… Если хочешь знать, то мне сейчас все равно, увидимся ли мы когда-нибудь или вовсе не увидимся!
Янси понял, что супруга сейчас находится в таком состоянии, что убедить ее в чем-то невозможно. Надеясь, что со временем гнев Сары поутихнет и она сможет более спокойно и здраво взглянуть на все, Янси решил, что разумнее всего оставить ее в покое. Он пожал плечами и проговорил, насупившись:
— Замечательно! Именно так я и поступлю! Поеду загонять лонгхорнов, а ты развлекайся как знаешь!
Сквозь слезы Сара смотрела, как муж вскочил на коня и выехал из лагеря. Она с трудом сдержала рыдания и уже начала раскаиваться, коря себя за несдержанность. Опять эмоции взяли верх над рассудком, и она наговорила ему кучу гадостей.
Сара оскорбила супруга и сейчас была готова пожертвовать всем на свете, лишь бы вернуть обратно те обидные, несправедливые слова, но было уже поздно. С тяжелым сердцем она двинулась к выходу из лагеря, еле передвигая ноги.
Сейчас лагерь практически опустел. В нем остались только несколько стариков поваров. Остальные либо ушли в загоны, либо отправились на лов лонгхорнов. Не зная, чем занять время, Сара решила пойти к загонам и взглянуть, что там происходит.
Подойдя к одному из больших загонов, она принялась наблюдать за работой, опасной, пыльной и кровавой. Смотрела, что там ковбои делают с быками, но ничего не видела. Все ее мысли были заняты очередной внезапной ссорой с мужем. Сейчас она была уверена, что слишком эмоционально отреагировала на новость. Подумаешь, велел своим людям присматривать за ней! Она должна радоваться, что Янси беспокоится о ней, хочет защитить от беды. Конечно, лучше бы он предупредил ее об охране, но и так можно с пониманием отнестись к причинам, выдвинутым Янси. Ведь он привык распоряжаться и командовать и ни с кем никогда не советуется! Заигрывание с Хайрамом Барнеллом, печально подумала Сара,
Сара стояла, поставив одну ногу на нижнее ограждение загона, слепо смотрела перед собой и печально вздыхала. Конечно, она в очередной раз перегнула палку, и теперь расхлебывать кашу придется ей самой. Сара вновь тяжело вздохнула.
Во всем виноват ее длинный язык! Неужели она никогда не научится думать, прежде чем сказать?
Это был плохой день и для Янси, и для Сары. Оба чувствовали себя виноватыми и вместе с тем обиженными. Супруги избегали друг друга, хотя и мучились от этого. Они бросали друг на друга взгляды украдкой, но никто не хотел первым сделать шаг к примирению. Оба жаждали помириться, но гордость не позволяла извиняться!
День уже клонился к вечеру, когда Янси решил помочь своим ковбоям выгнать из зарослей чапареля еще нескольких лонгхорнов. Проезжая мимо Сары, он с трудом совладал с желанием остановить лошадь и поцеловать ее в надежде, что поцелуй принесет примирение. Сара тоже видела, что он вновь уезжает из лагеря. Она с трудом сдержалась, чтобы не крикнуть вдогонку: «Будь осторожен!»
Сара осталась у загонов, она наблюдала, как ковбои отбирают лучших быков. Но скоро ей это наскучило, и она отправилась бесцельно бродить по опустевшему лагерю. Думая об их размолвке, она решила, что должна первой сделать шаг к примирению. Сара печально улыбнулась. Янси очень упрямый человек, и он, конечно, будет дуться на нее. Ну и что ж, она ведь сама виновата. Это она вышла из себя и наговорила ему Кучу обидных слов. Поэтому оливковую ветвь мира должна протянуть именно она. Только бы он не сломал эту ветвь и не бросил ей в лицо!
Взглянув на солнце, низко нависшее над горизонтом, Сара увидела, что день близится к вечеру. Скоро вернется Янси, и у нее будет возможность загладить свою вину. А ночью, когда они окажутся наедине в своей комнате, она докажет ему свою покорность! По ее телу пробежала дрожь легкого возбуждения, и она решила не ждать его в лагере, а выехать навстречу.
— Сара быстро вскочила на Локуэлу и тронулась в путь. Она проехала несколько сотен футов и остановила лошадь у зарослей чапареля, решив подождать его возвращения здесь. Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как она услышала громкие крики, свист и улюлюканье ковбоев. Судя по оглушительному треску кустов сквозь заросли продирались несколько очень крупных быков. С легким испугом всадница покрепче схватилась за поводья Локуэлы.
Через несколько секунд с полдесятка лонгхорнов стремительно выскочили из колючих зарослей всего в каких-то пятидесяти футах от того места, где она ждала Янси. От неожиданности и испуга у нее перехватило дыхание. Быки были огромными, их маленькие глазки яростно сверкали. Все были темно-коричневого цвета, но Сара заметила среди них одного чалого и одного черного. Солнце сверкало на длинных изогнутых рогах, таких острых, что легко могли вспороть брюхо лошади. Лонгхорны выбежали из зарослей чапареля и остановились на мгновение, решая, куда бежать дальше. Сара решила помочь ковбоям погнать их к болотам и пришпорила Локуэлу. Оглянувшись через плечо, она увидела Янси, который опередил остальных ковбоев и находился ближе всех к лонгхорнам. Он мчался вперед, со свистом вращая над головой лассо, Эстебан и Бартоломью заехали по краям маленького стада, втроем они гнали быков в ловушку. Взгляд Сары был прикован к высокому всаднику в черном, который мчался на большом черном коне.