Во тьме

Лавелль Дори

– Все не так уж плохо, - говорю я со смехом.
– Ты к этому привыкнешь.

По крайней мере, я привыкла.

– Заткнись.

Саншайн тычет меня в ребра. Мы сидим бок о бок на ее койке. Иногда по ночам мы меняемся местами, она спит на матрасе, а я на койке.

– Тебе ли не знать, что это отвратительно. Лучше смывай-ка за собой в туалете. Я не буду отчищать и твое дерьмо.

Я понимаю ее недовольство. Не очень-то радует переходить от

работы в прачечной к работе в санитарной комнате.

– Обещаю.

Подавляю смешок. Не так уж часто удается посмеяться в тюрьме, но Саншайн умеет меня рассмешить. Смех одновременно приносит мне облегчение и пугает меня. Что, если мой разум начинает мириться с жизнью за решеткой? Что, если подсознательно я начинают воспринимать тюрьму своим домом?

После завтрака, мы все идем на свою работу. Перед тем, как я покидаю камеру, Саншайн отдает мне мою заточку, и я помещаю ее между грудей. Она утверждает, что прячет ее лучше меня. Она отдает ее мне лишь тогда, когда мы уходим из камеры. Я ношу ее с собой на случай, если меня снова отправят в яму.

На огороде во дворике нас работает всего трое. Козлиная бородка ходит вокруг, удостоверяясь, что мы хорошо себя ведем.

Каждый раз, как я смотрю на него, вспоминаю Трэвиса, и у меня болезненно сжимается сердце.

Прошло много дней, и не произошло ничего экстраординарного, но я все настороже. Прошлой ночью, я проснулась от еще одного кошмара и подумала, что почувствовала запах одеколона Трэвиса. Но дверь была заперта, и мы бы услышали, если бы ее отпирали. Я решила, что это лишь игры моего разума.

Игнорируя окружающих, я вырываю сорняки по краям участка и бросаю их в красное ведерко.

Ни одна из нас не разговаривает, мы сосредоточены на работе. Пока я занимаюсь сорняками, другие сажают семена или раскапывают землю.

Наконец, мы делаем перерыв на обед, и Козлиная бородка приказывает нам возвращаться в камеры. Я последняя, кто проходит мимо него, и он хватает меня за руку, не слишком сильно, но достаточно крепко, чтобы послать мне сообщение.

– Отнеси семена и ведра обратно в сарай. Шустрее.

Со сжатыми зубами, я выдергиваю руку из его хватки и делаю, как мне велено. Пока он ждет меня на краю огорода, я сваливаю мешки с семенами в ведра и отношу все в сарай. Издалека, я вижу, как другие заключенные исчезают внутри здания.

Когда я открываю скрипучую дверь сарая, у меня урчит в животе.

– Что ты копаешься?
– кричит снаружи Козлиная бородка.

Я игнорирую его и вхожу в темный сарай. Как и большинство помещений в «Крик», тут пахнет гнилью.

Ставлю ведра там, где они стоят у стены, а мешки с семенами кладу на полку.

Затем, когда я уже собираюсь повернуться, волоски сзади на моей

шее встают дыбом. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что Козлиная бородка прошел за мной в сарай. Я должна была знать, что так и будет.

Я медленно поворачиваюсь, затаив дыхание.

– Что...

Слова умирают на моем языке, а мое сердце покрывается льдом.

Передо мной не Козлиная бородка, а Трэвис, одетый в форму охраннику и с усами.

Мои внутренности сжимаются от страха, когда до меня доходит, что Козлиной бородке приказали отослать меня в сарай.

– Привет, Дженна.

Трэвис закрывает дверь.

К счастью, из одного из крошечных окон льется немного света.

Он встает со стула, на котором сидит, расположенном не так далеко от двери. Как я могла пройти мимо него и не заметить его присутствия?

Я открываю рот, готовясь закричать, но не выходит ни звука. Это как в моих кошмарах, когда мне снится Трэвис, а я не могу закричать.

– Не бойся ты так.

Он на шаг приближается. Я делаю несколько шагов назад, упираюсь спиной в полки. Я ни за что не смогу покинуть это небольшое, тесное помещение, не проходя мимо него.

– Я здесь, чтобы вернуть тебе твою свободу. Этого же ты хочешь, так, Дженна?

Я моргаю, страх вцепляется когтями в мой позвоночник. Он застал меня врасплох. Все это время я думала, что он снова нападет на меня в яме.

– Не переживай. Я спланировал все до мельчайшей детали.

Он тянется в карман и достает моток толстой веревки.

– Я трахнул тебя, как и обещал Уинстону. Теперь пришло время тебе присоединиться к нему.

– Нет, - удается произнести мне, у меня пересыхает во рту.

Это простое слово - триггер, который возвращает меня в реальность. Внезапный выброс адреналина растекается по моим венам, и я хватаю ближайший объект, который могу использовать, как оружие, одно из ведер, которое я принесла.

– Я закричу, если ты тронешь меня.

Он смеется, когда мои руки сжимаются на ручке ведра.

– Не глупи. Никто тебя не услышит. Все внутри, заняты своим обедом. К тому времени, как они пойдут искать тебя, все будет закончено.

– Ты не станешь...

– О, да, стану.

Он оборачивает веревку вокруг своей руки с садистской улыбкой на лице.

– Я прикончу тебя, и сделаю все так, что будет похоже на суицид.

Я кричу со всей силы.

– Не смей приближаться ко мне, - кричу я так громко, как позволяет мне мой дрожащий голос.

Я сомневаюсь, что кто-либо меня услышит. Сарай не только вдалеке от здания, но Козлиная бородка, вероятно, все еще снаружи, удостоверяется, что никто не выйдет из здания.

– Тихо, Дженна.