Во тьме
Шрифт:
Огонь разгорается с новой силой… я схожу с ума. Стоны незаметно превращаются в
рычание, ласки в требовательность.
Не могу сдержаться и, оскалившись, быстро отворачиваюсь подальше от
пульсирующей вены на его шее. Впиваюсь ногтями в какую-то твёрдую поверхность и
пытаюсь прийти в себя.
– Аня?
– Нет-нет… молчи, прошу!
Я лежу у
лучше, но я догадываюсь, что сорвусь снова.
– Не могу-у… это так сложно.
Антон терпеливо пережидает моё раскаивание. Он горячо дышит мне в волосы и
целует их.
Полумрак, пульсирующее присутствие и до боли знакомый запах его тела.
Я словно пьяная… нахожу его губы и не даю опомниться. Хочу показать, как я
благодарна… показать, как долго я этого хотела и ждала.
Целую медленно, затем с жадностью неистово. Стягиваю с него кофту, хватаю за
взлохмаченные волосы… я забываюсь. Опять забываюсь.
Вскрик заставляет меня застыть и открыть глаза.
В этот самый момент крупная темная капля срывается с губ Антона и, стекая по
подбородку, капает ему на грудь. Он в ужасе смотрит на меня и его лицо перекошено от
боли.
– О, чёрт! – подскочила я - Чёрт, чёрт!
– Ммм… - он хочет дотронуться до раны, но не может, слишком больно. Я прокусила
его нижнюю губу насквозь и теперь смотрю, как бурая жидкость сочится толстой тёмной
дорожкой по груди на простынь и впитывается в белоснежную ткань, превращаясь в
большое пятно. Запах металла моментально разносится в воздухе, и я перестаю дышать.
Парень хватает покрывало, чтобы приложить к ране, но я отбрасываю его руку и сую
ему в рот свою прокушенную ладонь.
– Что… - в шоке таращится на меня он – Что ты сделала?
Отравила тебя своим ядом.
– Это поможет… - хрипло отвечаю я, переводя взгляд на затянувшуюся рану – Уже
помогает.
Антон сел и стёр покрывалом кровь.
– Уже не болит.
– Да… уже не должно.
Минутное молчание, кажущееся вечностью.
Я срываюсь с постели и хочу бежать, но он хватает меня за руку и разворачивает
– Нет! Только не уходи!
– Но мы не можем.
– Всё равно! – испуганно смотрит он – Не уходи, умоляю!
И я не ушла. Подавив свои эмоции, я осталась.
Влажным полотенцем обтёрла ему лицо и грудь. Антон всё это время лежал на
подушке и смотрел на меня. Мы не разговаривали, только иногда наши губы
растягивались в слабых улыбках. У него грустные глаза, в прочем, как и мои.
– Мне очень жаль.
– Я вижу. Но я не обвиняю.
– А зря.
Грёзы, сны и мечты – они остаются самими собой… осколками на полу. Лишь мусором
в и без того ободранной комнате по ту сторону его мира, в параллельной вселенной, где
живу я… во тьме.
Мы лежим рядом на светлых окровавленных простынях. Он спит, я смотрю на
движущиеся огни на потолке. Минута сменяет минуту, час сменяется часом… я хочу,
чтобы время остановилось.
Но на его ручных часах начало пятого утра и совсем скоро начнет светать.
Я кладу их обратно на столик и провожу кончиками пальцев по глубоким царапинам
на лакированной поверхности…
Стон, скрежет когтей по дереву…
Глубоко вдыхаю и открываю глаза. Нужно встать и одеться.
Мы переживём этот кошмар. Я буду бороться до конца, мне не привыкать. Я смогу
вытерпеть этот зов ради него.
Наклоняюсь и легонько касаюсь губами его щеки…
Вспышка молнии неожиданно озарила небольшую комнату. Я резко отпрянула от
Антона и села. Запах мелкого промозглого дождя усилился, и о стекло ударила россыпь
капель.
Я словно опомнилась. Огляделась вокруг… увидела наши с Антоном разбросанные
вещи и, оторопев, будто смутилась.
Потрясающе испытывать только свои эмоции… именно такие, только свои эмоции, а
ещё потрясающе знать это наверняка.
Ветер шипел за окном, теребил заметно поредевшую листву деревьев. Луна уже
скрылась из вида и в окно светили только тоскливые желтые фонари.