Во власти Дубовой короны
Шрифт:
– Вы могли бы жить в Китае?
– Там лучше, чем в России? Я слышала, там есть ограничения рождаемости. И свалки жуткие. И казни есть?
– Эм-м, – замялась журналистка. Но тут же нашлась: – Вас может принять любая другая страна.
– Вам не нравится эта страна? Тогда почему вы в ней живете?
– Ну…
– Я считаю, что если ты живешь на территории страны, ты обязан уважать ее обычаи. Защищать ее и не давать никому в обиду, – сверкнула глазами Салея. – Родина, как и мать, может быть только одна. Не нравится? Откажись от обеих и уезжай.
– Закрывать глаза на все недостатки?
– Нет. Исправлять то, что от тебя зависит. Вы давно подметали у своего дома?
– Эм-м?
– Грязно? Помой подъезд, подмети двор, поставь урну. Для начала. Не жди, что за тебя это лично президент сделает, у правительства другая функция, – разъяснила Салея.
– Какая же? – занесло на повороте журналистку.
– Внешняя и внутренняя политика. А не личная уборка за каждой свиньей, – отрезала Салея. – И вы не ответили на мой вопрос. Полагаю, вам и в голову не приходит начать уборку со своего двора?
Явно не приходило. Журналистка скромно отошла в сторонку, пока не последовали и другие неприятные вопросы. К примеру, а кому ты помогла? Пожилой соседке продукты принесла? Бродячую кошку приютила или хотя бы накормила? Пошла, купила сорок маек да и отвезла в детский дом?
Нет? Только власть ругать? Ну вот, с вами начинает что-то проясняться…
– Вы замужем?
– Нет. Я вообще скоро умру, поэтому должна сделать для своего народа все возможное.
– Умрете?
– У меня неизлечимая болезнь. Такое бывает, к сожалению. Но ни одна болезнь не освободит меня от ответственности за свой народ.
Теперь журналисты вцепились в эту тему. Как же!
Такая трагедия!
Такие жареные новости! Аж слюнки текут! Это так красиво можно расписать! Обреченная на гибель выводит свой народ к людям…
– Что означает название вашего народа?
– Даэрте? Дети Леса.
– Но в паспорте у вас будет написано – русские?
– Полагаю, что да. Как решат чиновники.
– Вы готовы утратить свою самобытность?
– Что это за самобытность, которую можно уничтожить одним словом?
– И свое право на самоопределение?
– Как наше определение пострадает от одного слова?
– Как же! Вот в Америке, к примеру, афроамериканцы. А вы…
– Лесорусские? Таежнорусские? Даэртесские? Или еще чего поглупее придумаем?
Журналисты зафыркали. Действительно, как-то не срасталось.
– Но ваши гражданские права…
– Ничуть не пострадают. Равно как и наши обязанности. Что, про обязанности не принято говорить? Но они есть! Я считаю, что сделала наилучший выбор для своих людей, – отрезала Салея. – Те русские, которых я знаю, не считались ни с чем. Они помогали мне и поддерживали, не рассчитывали на какие-то выгоды или доходы. И я начала уважать их.
– Не все такие.
– Вы будете судить о человеке по его глистам?
Вопросы, вопросы…
Журналисты атакуют, Салея отбивается.
А в кабинетах чиновников идут разговоры. В частности, к губернатору на прием явились
Губернаторы далеко не всегда любят бизнесменов. Но в данном случае в кабинете царили мир и дружба. Петров был не то чтобы другом губернатора. Он был правильным и удобным бизнесменом. Который лишний раз не лез в аферы, не стремился урвать копейку вот здесь и сейчас, а там хоть трава не расти, не мошенничал больше необходимого, а главное, понимал, что работать можно долго и успешно, только если делиться вовремя.
Де-лить-ся.
Не хапать все в одно рыло, но и не угодничать, не пресмыкаться… такое нормальное отношение. Я работаю, ты работаешь, вместе мы заработаем больше. Хороший правильный подход.
Не как некоторые, которым лишь бы денег из федерального бюджета загрести под очередной тендер, а что с ним потом делать, они и рядом не подумают! Главное ж сейчас рвануть! А потом хоть ты травой порасти!
Таких не любит никто. Но Петров просто работал, не забывая вовремя благодарить. Нет-нет, речь не о взятках. Взятка дается ДО какого-то дела. А благодарность заносится ПОСЛЕ. Первое – обязательно, второе исключительно на усмотрение самого человека.
Петров был благодарен – в меру. И губернатор это ценил.
Чжао Гофэн?
Да, китайца он тоже знал. Видел раз или два, так, больше слышал. Да, партнер. Из Поднебесной. И что? Хоть откуда, если с ним работается нормально, пусть гонит свои комплектующие для станков. Жалко, что ли?
Китай, как известно, тоже разный. Есть ширпотреб – барахло, которым и помойку засорять жалко. А есть качественный и фабричный, который сделан на совесть. Вот, у Чжао был именно такой, и губернатор относился к нему вполне адекватно. А что их сегодня сюда привело?
Оказалось… даэрте.
Губернатор даже опешил.
– Ну, допустим. Что в этом такого страшного? Перепишем, паспорта выдадим, детей будем в школы принимать… все как с малыми народностями. Что в этом такого?
Мужчины переглянулись.
– Дело в том, что даэрте занимаются траволечением, – аккуратно разъяснил Петров. – И достигли в этом больших успехов. Мы хотим построить лечебницу, в которой будут работать исключительно даэрте. Может, санаторий, курорт, а потом реклама…
– Точно работает? – Губернатор потер то место, где была печень, которая регулярно побаливала. Особенно после принятого на грудь бокала коньяка или двух.
Да, есть даже такая профессиональная болезнь чиновников – цирроз печени.
Мужчины переглянулись.
– Госпожа Салея сегодня должна приехать к моему другу Даниилу, – поддержал Чжао. – Если вы, господин Никольский, захотите с ней побеседовать, это будет очень удобно…
Губернатор подумал.
Печень болела. И если это возможно…
Глотать таблетки? Ходить по врачам, даже самым дорогим?
В том-то и беда, что они – лечат. Не вылечивают. Просто лечат. Ходи, глотай препараты, подсаживай все остальные органы, носи денежку – и лечись. Упорно и долго.