Во власти хаоса. Современники о войнах и революциях 1914–1920
Шрифт:
Но благодаря болтливости одного из офицеров-террористов, начальник Алексеевской контрразведки, бывший адвокат, штабс-капитан К-а, принял своевременно меры и Савинков ускользнул от расправы…
Корнилов приехал в «Золотой Якорь» пунктуально, как было условлено, в 7 часов вечера. Дальнейшее передаю со слов офицера, невидимо для Савинкова с револьвером наготове стоявшего в том же гостиничном номерке за занавесом кровати.
Когда генерал в своей штатской шубе появился на пороге номерка, Савинков, ожидавший Корнилова уже минут пятнадцать за единственным в комнате столом, вскочил и вытянулся перед вошедшим…
Рассказчик, которому я вполне доверяю,
Корнилов, став на пороге и испытующим взглядом стараясь проникнуть в душу собеседника, медленно произнес: «С чем приехали?»
На что Савинков, вытянувшись и все время отчетливо титулуя генерала «ваше высокопревосходительство», а не так, как когда-то в Ставке, по имени и отчеству, пространно стал излагать свою программу борьбы с красными. Несколько раз он в ясных выражениях высказывал свое сожаление о происшедшем, как он назвал августовское действо, «недоразумении», и ввертывал в свою речь просьбы о прощении его, Савинкова.
Корнилов, нахмурившись, молча слушал савинковские излияния. В его простой незлобивой душе казака и патриота не было места мести и ненависти… Он давно уже простил Савинкова, отуманенного политическим честолюбием и партийными шорами, избалованного лестью левой печати авантюриста…
Под тяжелым взглядом азиатских глаз Корнилова, взглядом, напоминавшим два дамасских клинка, Савинков все говорил и говорил, развивая свои планы…
«Ладно, – вдруг прервал Корнилов, – вы меня знаете!..(Савинков мотнул головой в знак того, что он-то уж Корнилова знает.) В случае нового предательства вас ожидает…» – «Смерть! – закончил Савинков. – Я знаю». – «Да, – подтвердил Корнилов, – я вас повешу».
С этим Корнилов вышел из номерка, и Савинков остался там один… Не знаю, о чем он передумал в одиночестве, но только на следующий же день Савинков исчез из Новочеркасска…
Печатается по тексту: А. П. Брагин. Смешное в страшном: Материалы для характеристики генерала Л. Г. Корнилова – в сборнике «Белое дело: летопись белой борьбы» № 3. Берлин: Медный всадник, 1928. С. 63–65.
Автор, полковник Александр Павлович Брагин, в 1917 г. находился в Ставке Верховного Главнокомандующего, позже принимал участие в Гражданской войне на юге России, служил в Добровольческой и Донской армиях.
Часть 3. На море, на суше и в высших сферах: Первая мировая война и революция
Адмирал Колчак на Черноморском флоте. Из воспоминаний М. И. Смирнова
Моя служба в Российском флоте в течение многих лет протекала в совместной работе с Александром Васильевичем Колчаком. Впервые я помню его в бытность мою в младшей роте Морского Кадетского Корпуса, когда гардемарин Колчак был фельдфебелем этой роты. Мы, тринадцатилетние мальчики, уважали и слушались его иногда даже больше, нежели наших ротных командиров и офицеров-воспитателей. В нем уже тогда чувствовались качества вождя и начальника.
Затем я встретился с А. В. Колчаком после русско-японской войны, в 1906 году в Петербурге, где был основан Петербургский военно-морской кружок,
Весной 1906 года был образован Морской Генеральный Штаб – новое учреждение, на которое была возложена разработка вопросов по подготовке флота к войне. А. В. Колчак занял должность начальника одного из главных отделов Штаба. Я также был назначен в Штаб. С тех пор, с некоторыми перерывами, до 1920 года, т. е. почти до трагической кончины А. В. Колчака, моя служба как в строю, так и в штабах и в Морской Академии, проходила в совместной работе с А. В. Колчаком. Долгие годы совместной службы установили между нами полные доверия отношения, обратившиеся затем в личную дружбу.
Настоящие мои воспоминания касаются одного из периодов деятельности А. В. Колчака – периода революции в Черноморском флоте.
Отличительными чертами А. В. Колчака были прямота и откровенность характера, чистота убеждений, горячий патриотизм и доверие к сотрудникам. Презрение к личной опасности и ненависть к врагу выделяли его на войне среди окружающих. В отношении к подчиненным адмирал был строг, вспыльчив и, в то же время, бесконечно отзывчив. Он являлся кумиром молодых офицеров, старшие же не всегда его любили, т. к. системой его управления военными частями была требовательность и взыскательность по отношению к старшим начальникам и возложение на них ответственности за состояние их частей. Вспыльчивость его характера иногда переходила в резкость, не стесняясь положением лица, с которым он говорил.
Адмирал не принадлежал ни к каким политическим партиям и всей душой ненавидел партийность; он любил деловую работу и презирал демагогию. Он готов был работать со всяким, кто хотел и умел практически работать для пользы отечества и для достижения поставленной адмиралом цели… Особенной ненавистью с его стороны пользовались социалисты-революционеры; он считал их опасным болезненным наростом на здоровом организме народа. Керенщину и Керенского он стал презирать после первого свидания с последним в начале революции.
Когда адмирал был в хорошем расположении духа, он очаровывал своих собеседников. Его слова были полны знаний, наблюдательности и юмора. Любимым занятием его было чтение; он обладал обширными познаниями в области истории, военной литературы и географии…
В начале июля 1916 года, будучи командиром эскадренного миноносца «Казанец» и находясь в дозоре в Рижском заливе, я получил радиотелеграмму: «Казанцу к утру прибыть в Ревель». По приходе в Ревель я ошвартовался в гавани вблизи эскадренного миноносца «Сибирский Стрелок», на котором держал свой флаг начальник Минной дивизии Балтийского флота контр-адмирал А. В. Колчак. Вскоре ко мне на миноносец прибыл штаб-офицер и сообщил мне, что А. В. Колчак произведен в чин вице-адмирала и назначен командующим Черноморским флотом, меня же вызвал, чтобы предложить мне ехать с ним в Черное море на должность флаг-капитана оперативной части. Вскоре адмирал сам прибыл на мой миноносец, прошел ко мне в каюту и, действительно, сделал мне это предложение, упомянув, что считает необходимым, чтобы флаг-капитаном оперативной части был офицер, имеющий одинаковые с ним взгляды на ведение войны на море, что ему известны мои взгляды, поэтому он избрал меня на эту должность. Я с охотой согласился, поблагодарив адмирала за оказанное доверие…