Во всем виноваты «Битлз»
Шрифт:
— А ты говоришь — Палач! Заходите вечерком с Оксаной, мне свежей паюсной из Баку прислали.
Морда ящиком, или рукопись, найденная в Сарагосе
Оставь надежду всяк входящий в шоу-бизнес!
Однажды
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ГЕРЫ.За девять лет упорного директорства и махрового администраторства Гера скопил довольно большое количество денег. При помощи двойной бухгалтерии, левых концертов, мёртвых душ и других профессиональных ухищрений, лежащих в сфере интересов ОБХСС, по слухам, Гера уже «встал» за два лимона. Но деревянных. Грубо говоря, ему давно пора было валить. Он и подал документы. На воссоединение с мифической семьёй. Тогда для того, чтобы воссоединиться с семьёй в Израиле, нужно было почему-то сначала поехать в Вену. Это было удобно, так как из Вены народ прямиком пёр в Штаты — страну равных возможностей.
Конечно, компетентные органы находились в некотором курсе Гериных финансовых выкрутасов. По их мнению, его давно пора было брать. Такого же мнения придерживался и сам Гера. А потому уже полгода как завёл в отделе, занимающемся концертными махинациями, друга-милиционера, который за небольшую мзду сообщал ушлому Гере последние новости на ниве борьбы с хищениями социалистической собственности. И вот милиционер по телефону обрадовал Геру тревожной вестью. Якобы сверху пришла разнарядка заняться наконец ворюгами-администраторами, а конкретно шестнадцатью оборотистыми людьми, по которым давно уже пнры плачут и т. д. Более того, шпион сообщил, что на столе у дежурных оперов лежит стопка дел, где самым первым и верхним помещено Герино пухлое дело.
Гера, конечно, точно не знал, когда ОВИР сподобится отпустить его в Вену. Люди, бывало, проводили в «подаче» от десяти дней до десяти лет. А потому договорился со своим агентом, что за сто рублей в день тот будет ежедневно перекладывать Герины документы в самый низ стопки. Тем временем по Москве пошли аресты.
Двадцать семь дней (2700 руб.) папка с делом Геры честно перекладывалась дисциплинированным милиционером, а на двадцать восьмой Гера получил наконец долгожданное разрешение. В течение трёх суток страна предлагала своему бывшему сыну отвалить на все четыре стороны и больше ей на глаза не попадаться.
Между тем даже без вмешательства оборотня в погонах органы не особенно торопились с арестом администратора. Компетентные люди резонно считали, что спрятанные деньги найти будет сложно, а других доказательств было не так чтобы густо. В то же время человек с нерусской фамилией, накосивший кучу бабок и, по слухам, собиравшийся за бугор, неминуемо должен был начать скупать валюту в особо крупных
А Гера долларов как раз не покупал. Гера уже давно договорился с представителем одной крупной швейцарской фирмы о том, что продаст ей (один к одному) около двух миллионов советских рублей. Но произойти это должно было только в самой Швейцарии. Фирма собиралась закупать в СССР деревообрабатывающие станки и подсчитала, что если сделает это конкретно по советской внутренней цене и рублями; то сэкономит процентов 400 или 500 — в общем, очень много.
В субботу 21 августа Гера в рубашке, брюках и легкой чехословацкой обуви с двумя чемоданами рублей прибыл в Шереметьево на рейс 612 Москва — Вена. Среди крикливых людей, выезжающих на ПМЖ с детьми и баулами, Гера занял очередь на досмотр багажа и прощание с Родиной. Для человека, который в буквальном смысле слова рисковал жизнью (за миллион по тем временам его бы неминуемо расстреляли, а за два, наверное, отрубили бы голову), он был относительно спокоен.
Геру никто не провожал. Самый близкий ему человек — агентурный милиционер, получив авансом (в счёт выходных) двести рублей, тратил их в ресторане «Архангельское» в обществе полненькой хохотушки из отдела кадров. И он, и она надеялись на вечернее соитие.
Подошла Герина очередь. Ему не повезло. В этот день на таможенных воротцах дежурил молодой амбициозный сотрудник. Он был блестящим офицером и членом партии. Внимательным и дисциплинированным. Видимо, спокойный человек с двумя чемоданами сразу внушил ему сильные подозрения. Иначе чем можно объяснить, что он завёл Геру в специальную комнату для личного досмотра и десять минут там держал.
Когда в девяносто шестом мы приехали в Штаты, то первый, кого я встретил, был пополневший, но очень респектабельный Гера — морда ящиком.
— Старик, как же у тебя смелости-то хватило? Ведь поймали бы с деньгами и кранты! Так рисковать!
— А чем я рисковал? Я ему говорю: «У меня в чемоданах личные вещи. Мне бы не хотелось распаковывать, так удачно всё упаковал. Вот десять штук за хлопоты!»
Он фуражку чуть не съел.
— Это вы мне, — кричит, — члену партии?!
— Ну, раз партиец, тогда двадцать!
— Дак это ж взятка!
— Тридцать!
— ?!
— Сорок!
— Проходите, пожалуйста!
Пять «Волг»! Я представил себе ситуацию, но всё равно оторопь брала.
— А если б он на сорок не пошёл?
— Я бы пятьдесят дал или сто. У меня два чемодана было. Таможенник этот потом как милый стал брать. Я через него кучу народу потом переправил. Он сейчас полковник, мебель таможит туда-сюда, живёт на Рублёвке, мне открытки шлёт.
А у швейцарцев тогда ни хрена не вышло. Когда они, радостные, приехали в Москву с двумя лимонами рублей, наши, всё подсчитав, наплевали на договора и международное экономическое право и, вильнув советским хвостиком, послали часовщиков и сыроделов прямо к их опрятной швейцарской маме. И пылятся сейчас устаревшие миллионы где-нибудь в цюрихском банке, а швейцарское дерево так и осталось необработанным.
Но Гере это было уже по барабану. Он поменял швейцарские франки на доллары (вышло чуть более миллиона семисот тысяч), приехал в США и в три глотка сожрал одного бывшего нашего певца, владельца сети кинотеатров, перешедших теперь к Гере от этого разорившегося Эмиля.