Водители фрегатов. Книга о великих мореплавателях

Чуковский Николай Корнеевич

Дом-крепость

С восходом солнца пиршество кончилось, и пирующие разбрелись по хижинам — спать. Женщины ушли в поле на работу, и деревня опустела. Несколько воинов, охранявших частокол, сидели на солнцепеке с копьями в руках и лениво разговаривали. Рутерфорд и Джек Маллон уныло бродили по деревенской улице взад и вперед, отгоняя палками тощих собак, норовивших укусить их за ноги.

Эмаи проснулся ровно в полдень и сразу же приказал привести пленников к нему в хижину.

Рутерфорд

встревожился, узнав, что вождь требует их к себе. А вдруг Эмаи рассердился на своих пленников за то, что они так вызывающе ушли вчера с пира?

Но верховный вождь встретил их улыбаясь. Он занят был делом — стряхивал льняной тряпочкой пыль с деревянных фигурок, стоявших по углам хижины. Эти фигурки, как Рутерфорд узнал впоследствии, были священные изображения предков племени. Сделаны они были довольно искусно и награждены такими страшными рожами, что при взгляде на них всякий невольно испытывал трепет. Верховный вождь был в то же время верховным жрецом и изображения предков хранил в своей хижине.

Рутерфорд искал глазами Эшу. Он всегда предпочитал разговаривать с Эмаи в присутствии его дочери, чтобы можно было прибегнуть к ее защите. Но Эшу в хижине не было. Она, очевидно, работала в поле с остальными женщинами. Зато Рутерфорд заметил в углу мать Эмаи, и ему стало не по себе. Нет, она не посоветует своему сыну ничего доброго. К счастью, свирепая старуха крепко спала, уткнувшись лицом в сено.

— Вы должны выстроить себе дом, — сказал Эмаи спокойным и даже дружелюбным голосом.

Рутерфорд сразу оценил это предложение. Если Эмаи хочет, чтобы они выстроили себе дом в его деревне, значит, Эшу права и он не собирается их ни дарить, ни есть. Эмаи вопросительно взглянул на Рутерфорда, но Рутерфорд ничего не ответил, ожидая, что вождь скажет дальше.

— Я позволяю вам выстроить дом в любом месте деревни, где вам больше понравится, — продолжал Эмаи. — Я прикажу женщинам нарезать тростника для стен, а воины помогут вам вбить колья в землю. Выстройте себе, если хотите, большой дом, но только пусть он не будет больше моего. Ну, что ты скажешь, Желтоголовый?

Рутерфорд задумался.

— Хорошо, — сказал он. — Мы выстроим себе дом, как ты нам велишь. Но нам не надо помощи женщин и воинов. Наш дом будет без тростника и без кольев. Мы хотим жить в таком доме, в каком жили у себя на родине. А на родине нашей дома совсем не похожи на здешние. Позволь нам выстроить такой дом.

— Позволяю, — согласился Эмаи. — Я буду гордиться перед остальными вождями, что у меня в деревне есть дом, какого нет во всей стране. Постройте его как можно скорее. Что вам нужно для вашей работы?

— Два топора и немного гвоздей, которые ты достал у нас на корабле, — ответил Рутерфорд.

Эмаи немедленно выдал им топоры и две дюжины гвоздей. Рутерфорд взял Джека Маллона за руку, и они оба вышли из хижины.

— Что ты затеял, Рутерфорд? — спросил Джек

Маллон в полном недоумении. — Ты хочешь здесь построить настоящий дом, как в Англии? Но зачем он нам? Неужели ты не надеешься удрать отсюда и собираешься устроиться тут на всю жизнь? До побега мы можем пожить и в дикарской хижине. К чему даром трудиться? Зачем строить настоящий дом?

— Я не собираюсь строить дом, я собираюсь строить и-пу, — ответил Рутерфорд.

— И-пу? То есть крепость? — переспросил Джек Маллон.

— Да, крепость. Нам нужна наша собственная крепость, в которой мы могли бы защищаться, если дикари вздумают нас разлучить или убить. Мы выстроим свою крепость посреди их деревни. И, быть может, с ее помощью мы завоюем себе свободу.

— Свободу? Каким же образом?

— Увидишь. А пока надо приниматься за работу.

Прежде всего нужно было найти место для будущего дома. Рутерфорд прошел по улице в самый конец деревни и в десяти шагах от щели в частоколе начертил на земле большой квадрат.

— Здесь будет стоять наш дом, — сказал он.

— Зачем ты хочешь построить его прямо посреди улицы? — спросил Джек Маллон. — Поставь его лучше в один ряд с хижинами новозеландцев.

— Эмаи позволил нам выбрать любое место для постройки дома, — возразил Рутерфорд. — А я считаю это место самым удобным. Если дом стоит на краю улицы как все дома, из него видно только то, что делается напротив. Если же дом стоит посреди улицы, из него видно все, что делается по всей улице из конца в конец. А так как в этой деревне только одна улица, мы будем из нашего дома видеть все, что делается во всей деревне.

Дом-крепость нельзя делать из тростника. Его надо строить из камней или из толстых бревен, чтобы не только копья, но даже пули не могли пробить стену насквозь. Так как у пленников не было никаких инструментов для обтесывания камней, им пришлось остановить свой выбор на бревнах. Где же достать эти бревна? В лес пойти они не могли, потому что за частокол их не выпускали. Да и как тащить тяжелые бревна из леса, не имея ни лошадей, ни телег?

Но Рутерфорд нашел выход. В деревне уцелела рощица из пятнадцати высоких толстых сосен. Они росли возле самого частокола. Через минуту по их стволам застучали топоры пленников.

Половина деревни сбежалась смотреть, как работают белые. Новозеландцы никогда не предполагали, что железным топором можно так быстро свалить сосну. Таща топоры с «Агнессы», они собирались употреблять их как оружие, а не как рабочие инструменты. Новозеландцы, когда им нужно было срубить дерево, прожигали его основание с помощью костра и затем валили на землю руками. На одну сосну уходило несколько часов. Узнав об этом способе, Рутерфорд подивился, сколько времени нужно было новозеландцам, чтобы обнести всю деревню частоколом. Он понял, что частокол создан трудами нескольких поколений.