Водный Лабиринт
Шрифт:
Отец Альварадо набрал номер.
— Fructum pro fructo.
— Silentium pro silentio, — отозвался отец Мэхони.
— Задание выполнено.
По дороге в Берн оба долго молчали. Наконец отец Корнелиус спросил:
— Как вы думаете, он страдал?
— Вряд ли. Это средство не позволило ему набрать воздуха в грудь. Он умер сразу.
— Он знал, что умрет?
— Брат Корнелиус, верующий человек довольно долго свыкается с мыслью о том, что Господь ему не поможет. С Хоффманом было то же самое.
— Palmam qui meruit ferat, [27] —
VIII
— Вставай, сестренка! — Ассаль прыгнула на кровать к Афдере.
— Дай мне поспать. Я прилетела очень поздно!
— Давай поднимайся. Роза приготовила такой завтрак! Ты же знаешь, что я твердо решила сделать из тебя толстуху. Кроме того, ты должна мне обо всем рассказать. Кстати, не забудь о том элегантном мужчине, которого мы видели на похоронах бабушки, — залилась смехом Ассаль, подошла к окну и стала раздвигать плотные шторы.
27
Лавровый венок пусть получит достойный (лат.).
— Рассказывать нечего, — проговорила заспанная Афдера и направилась в ванную.
— Он еще не переспал с тобой?
— Нет. У него какие-то проблемы, которые мешают ему этим заняться.
— Вдруг он импотент, а признаться стесняется?
— Не думаю. А что у тебя с Сэмпсоном?
— Он попросил моей руки, — объявила Ассаль и выставила палец, на котором сверкал крупный бриллиант, вделанный в платиновое кольцо.
— Сестренка, как я рада за вас обоих!
В столовой, из окон которой открывался чудесный вид на Большой канал, уже был накрыт завтрак. Роза постаралась на славу. Она подала горячие булочки, хрустящие хлебцы, пармскую ветчину, соленое масло, пармезан, сыры из овечьего молока — пекорино и канестрато пульезе. Конечно же, не были забыты кувшины с соком и горячий кофе.
— Здесь всегда так холодно. Почему ты не включишь обогреватели? — пожаловалась Афдера, кутаясь в толстый шерстяной плед.
— А мне нравится, когда холодно и сыро. Бабушке тоже нравилось. Хватит, я хочу наконец узнать про твои египетские приключения!
Афдера стала подробно описывать все, что видела в Египте и в Швейцарии, пересказала разговоры с Лилианой Рэмсон, Сайедом и Бадани, а также с Агиларом и группой ученых. О попытке ее изнасиловать, убийстве Лилианы и покушении на Бадани она умолчала.
— Нам с тобой нужно решить, что мы сделаем с книгой Иуды. Если хочешь, оставим ее себе, — заключила она.
— А ты сама что думаешь?
— Ты же знаешь, я владею ровно половиной книги. Мне кажется, надо продать ее миллионеру-благотворителю или научному учреждению, чтобы ее могли исследовать ученые из разных стран. Фонд Хельсинга предлагает восемь миллионов долларов.
— Деньги меня мало интересуют. Вдруг ее купит богатый дядя, положит под стекло и будет любоваться в одиночестве? Вот что страшно. Если ты настаиваешь на этой сделке и нам дадут гарантии того, что покупатель передаст книгу научному учреждению для свободного исследования, то я не против. Давай продадим ее этому фонду.
— Как я люблю тебя, сестренка. — Афдера встала с дивана, на котором лежала, свернувшись клубком, и поцеловала Ассаль в макушку.
— Куда теперь пойдем?
— Мне надо сделать кое-какие важные звонки. — Афдера со стаканом сока в одной руке и теплым круассаном в другой пошла по комнатам и коридорам в библиотеку.
— Больше ничего не хотите съесть, синьорина Афдера? — спросила ее Роза.
— Нет, Роза, больше ничего. Мне не хотелось бы толстеть раньше тридцати пяти.
В библиотеке, где висели «Мадонна с младенцем» Альвизе Виварини и «Бичевание» Луки Синьорелли, Крещенция Брукс проводила долгие часы. Она изучала документы, составляла письма в музеи и отвечала на телефонные звонки со всех концов света. Для Афдеры воздух здесь был пронизан воспоминаниями о бабушке. Ассаль даже говорила ей, что слышит ее шаги за дверью, когда в библиотеке никого нет.
Свернувшись в удобном кожаном кресле, Афдера, все еще завернутая в плед, взяла листок бумага и стала выписывать имена тех, кому нужно было позвонить. Во-первых, Сабине Хуберт. Напротив ее фамилии девушка написала: «Радиоуглеродный анализ, перевод». Во-вторых, Агилару: «Продажа, сумма, покупатель». Третьим шел Абдель Габриель Сайед: «Рукопись, семья». Список заканчивался Резеком Бадани: «Кто послал того типа? Колаяни, Эоланд, Каламатиано. Здоровье».
В тишине, нарушаемой лишь негромкими звуками Третьей симфонии Рахманинова, Афдера набрала номер фонда Хельсинга.
— Привет, дорогая. Как дела? — сказала ей Сабина.
— Все хорошо, спасибо. Отдыхаю после поездки у себя дома, в Венеции.
— Повезло тебе! Я бы тоже хотела оказаться сейчас в Венеции, а не в Берне, — заметила вдруг реставраторша.
— Почему? Что-то случилось с книгой?
— Нет, с книгой все в порядке. Помнишь Вернера Хоффмана, специалиста по папирусам?
— Конечно, помню. А что с ним?
— Авария. Как раз в тот день, когда ты у нас была. Машина свалилась в замерзшее озеро. Вернер утонул.
По спине Афдеры пробежал холодок. Она села, выпрямилась и спросила:
— Как все это произошло?
— Полиция говорит, что случай очень странный. Озеро находится в километре от дороги, по которой он обычно ездил. Нас даже спрашивали, не было ли у него депрессии или склонности к самоубийству. Ты можешь себе представить Вернера со склонностью к самоубийству? Такого жизнерадостного человека надо было еще поискать. К тому же он очень любил свою работу. Не верю, что Хоффман вдруг захотел въехать в озеро и утонуть в нем. А если кто-то помог ему?