Водный Лабиринт
Шрифт:
Поздним вечером в государственном секретариате раздался звонок. Молодой священник, дежуривший в это время, снял трубку.
— Мне нужно поговорить с монсеньором Мэхони. Это срочно, — услышал он.
— Как вас представить?
— Скажите ему, что звонят из Берна. Он поймет.
Священник зашагал по длинным ватиканским коридорам и вскоре оказался у дверей, ведущих в рабочие комнаты кардинала Льенара Швейцарские гвардейцы равнодушно взглянули на него.
Этому человеку пришлось долго барабанить в
— Кто там?
— Монсеньор, звонит какой-то странный незнакомец, не желающий себя называть. Я не мог перекинуть его звонок. У вас было все время занято.
— Я снял трубку, чтобы немного отдохнуть. Он не сказал, откуда звонит?
— Кажется, из Швейцарии. Уверяет, что вы поймете.
— Перебросьте звонок на защищенную линию государственного секретариата.
Вскоре Мэхони услышал голос отца Корнелиуса:
— Fructum pro fructo.
— Silentium pro silentio, — ответил епископ.
— Монсеньор, перевод еретической книги скоро будет завершен. Если ее содержание станет широко известно, то это будет грозить опасностью, как мне кажется.
— Делать выводы могут великий магистр и я. Вы только получаете приказы.
— Простите меня, монсеньор. Я не собирался вас беспокоить, просто мы с отцом Альварадо очень встревожены тем, что ученые слишком близко подобрались к словам предателя.
— Какие последствия имела смерть Хоффмана?
— Бернская полиция расследует происшествие. Они пока не пришли к заключению, что это несчастный случай или убийство, но вроде бы склоняются ко второму.
— Нам нельзя хоть как-то проявлять себя в Швейцарии. Я поговорю с великим магистром и передам вам его приказы. В данный момент вы, отец Понтий и отец Альварадо не должны совершать никаких шагов без разрешения великого магистра.
— Но…
— Никаких «но», отец Корнелиус. Не делайте ничего до получения нового приказа. Кстати, кто ведет расследование?
— Отец Альварадо выяснил, что этим занимается некий инспектор Грюбер. Этот полицейский старой школы работает очень старательно. Его деятельность может угрожать нам.
— Типичный старательный швейцарец. Вот поэтому-то они делают часы и отмывают деньги в своих банках, — насмешливо заметил Мэхони.
— Так что же нам делать?
— Пока что, как я уже говорил, сидите тихо вплоть до новых распоряжений. Я должен побеседовать с великим магистром. Fructum pro fructo, отец Корнелиус.
— Silentium pro silentio, монсеньор.
Мэхони понимал, что совершать еще одно убийство в Берне будет слишком опасно. Но если этот Грюбер и вправду так старателен, то в ходе расследования убийства Вернера Хоффмана он способен выйти на братство.
Мэхони набрал номер личных апартаментов Льенара.
Трубку сняла горничная.
— Квартира
— Здравствуйте, я секретарь кардинала Льенара. Мне нужно с ним поговорить.
— По-моему, его преосвященство уже спит.
— Проверьте. Дело крайней важности.
Мэхони знал, что Льенар страдал от бессонницы и спал от силы три часа в сутки, как некогда Папа Иоанн XXIII.
Действительно, чуть погодя в трубке послышался голос кардинала:
— Монсеньор Мэхони, чего вы хотите от меня в этот час?
— Ваше преосвященство, прошу срочно принять меня. У нас намечаются проблемы в Швейцарии.
— Хорошо, жду вас через десять минут.
От покоев Святой Марты, где обитал Мэхони, до Апостольского дворца, в котором находились покои кардинала, было метров четыреста. Епископ предпочитал самую короткую дорогу — от площади Санта-Марта по виа дель Фондаменто, огибая сзади собор Святого Петра. Мэхони миновал кордон швейцарской гвардии, вошел в так называемые апартаменты Борджа, быстрым шагом пошел по коридорам и наконец добрался до здания, где располагались помещения, предназначенные для Папы и государственного секретаря.
У дверей, ведущих в комнаты Льенара, сидел молодой гвардеец. Он увидел епископа в лиловом облачении и вскочил на ноги.
— Монсеньор!..
— Сидите, — успокоил его Мэхони.
За дверью его ожидала та самая горничная, что сняла трубку.
— Монсеньор, его преосвященство ждет вас, — сказала она, сделала реверанс и поцеловала епископский перстень.
Личные апартаменты Льенара его секретарь посещал впервые. Он вошел в просторную гостиную. На большом столе в серебряных рамках стояли фотографии пап, глав государств и правительств, принцев и королей. Все они были с дарственными надписями.
— Это мой персональный музей, — объяснил кардинал, стоя за спиной Мэхони и наливая себе виски. — Хотите немного выпить, монсеньор?
— Нет, благодарю вас. Уже слишком поздно или еще слишком рано. Это зависит от того, как посмотреть.
— Итак, что же привело вас ко мне в этот час?
— Звонок от отца Корнелиуса.
— Что сообщает верный отец Корнелиус?
— Он, отец Понтий и отец Альварадо обеспокоены тем, что работа по переводу еретической книги подходит к концу.
— Пока что нам следует терпеливо ждать. Корни терпения горьки, зато плоды сладки. Тайна его в том, чтобы не просто ждать, но и кое-что делать. Уверяю вас, монсеньор, нетерпение отдельных людей не остановит меня и не собьет с пути. Передайте нашим братьям в Швейцарии, что человек, охваченный досадой или тревогой, должен проявлять терпение. Оно позволит избежать многомесячных мучений. Пусть они ничего не делают без моего разрешения, иначе нарушат правила братства и понесут за это кару.