Водолаз Его Величества
Шрифт:
– Ничего не случится с твоим Аароном, – попробовал утешить ее глава общины. – Парень он крепкий, даже богатырский. Послужит царю и вернется, зато со всеми привилегиями.
– Своим детям делай такие привилегии, – завопила Двора-Лея. – У тебя шестеро сыновей, вот и отправил бы одного царю послужить! А у меня единственный ребенок, один-единственный сыночек – и его отдай!
Поняв, что обычным путем ничего не получится, Двора-Лея приказала мужу отвести ее к цадику.
– Ребе сейчас не принимает, – ответил Лейзер.
Поднявшийся в ответ
– Итак, – спросил он, когда Двора-Лея, осушив два стакана, немного успокоилась. – О каком разделе Мишны идет речь?
– Я понимаю, что ребе думает только о разделах Учения, – скороговоркой начала Двора-Лея. – Но к нам пришла большая беда! Большая, настоящая беда!
Цадик слушал не перебивая. Когда через десять минут Двора-Лея, три раза высказав, что она думает о главе общины, великом князе и стечении обстоятельств, наконец, смолкла, ребе Шломо Бенцион вытащил из ящика стола книгу в потертом от времени черном кожаном переплете и спросил:
– Значит, на Бога жалуемся?
– Почему на Бога? – вытаращила глаза Двора-Лея.
– А больше не на кого. Кроме Него, никто не виноват.
– Ребе, умоляю, спасите моего мальчика! – слезы брызнули из глаз женщины с такой силой, словно она плакала первый раз в жизни. – Он же пропадет на этой службе!
– Давайте посмотрим, можно ли что-нибудь изменить, – сказал ребе, открывая книгу. Он откинулся на спинку кресла, пристроил локти на обтянутых мягким бархатом подлокотниках и углубился в чтение.
Прошло пять, десять, двадцать минут. Ребе читал с величайшим увлечением, ни на миг не отрывая глаз от книги. Иногда он перелистывал страницы назад, иногда заглядывал вперед. На его лице отражались то изумление, то грусть, то сосредоточенное внимание.
Двора-Лея, вопросительно подняв брови, тихонько толкнула ногой мужа.
– Книга «Зогар», – беззвучно прошептал он.
Прошло еще несколько томительных минут. Наконец ребе отодвинул книгу, прикрыл ладонью глаза и застыл. Двора-Лея приготовилась к очередному долгому ожиданию, но ребе почти сразу опустил руку и заговорил свежим ясным голосом:
– Вытри слезы, Двора-Лея. Служба окажется непростой. Иногда опасной. Но все закончится хорошо. Твоему сыну предстоит длинная жизнь. Думаю, ее можно назвать счастливой. Много всякого в ней случится, даже клад с золотыми монетами. И вот что передай Аарону. Нормальной еды у него не будет. Пусть ест ту, что дают. Но не обгладывает кости.
Все подробности разговора с ребе Аарон выведал частично у матери, частично у отца.
– Не обгладывать кости, – объяснила Двора-Лея сыну, – значит не наваливаться на еду с аппетитом, есть только для поддержки тела.
– В книге «Зогар» скрыт свет Всевышнего, – добавил Лейзер. – Цадик проникается им, а потом переводит свой взгляд на нужный
На подходе к Кронштадту поднялся ветер. Волны с шумом били в борт катера, и от этого шума волнение в душе Аарона начало стихать. В памяти всплыло отодвинутое дорожными впечатлениями заверение цадика, что все будет хорошо, и он успокоился.
Справа потихоньку всплывал из воды остров. Сначала показались вершины колоколен и величественный купол собора, затем красный маяк и громады кораблей на рейде.
По левому борту катера приближалось внушительное сооружение: прямо из моря поднимались высокие земляные валы, на них стены из рыжего кирпича и шесть серых башен с торчащими стволами орудий.
– Это Кронштадт? – спросил Аарон офицера.
– Нет, форт Милютин. Видишь броневые башни?
Аарон кивнул.
– Лучшая в мире защита. Ни в одной стране нет такой мощной оборонительной системы! – с нескрываемой гордостью произнес Шульц.
Оглядев промокшую от брызг одежду Аарона, спросил:
– Замерз?
И вправду, несмотря на жаркую июльскую погоду, Аарон изрядно продрог.
– Немного.
– Давай спустимся в кают-компанию, выпьешь чарку, согреешься.
– Я не пью, – ответил Аарон.
– Похвально, – одобрил Шульц. – Весьма похвально.
Катер начал швартоваться. По улице, параллельной пристани, шла строем рота гардемаринов в черной флотской форме. В ярких лучах полуденного солнца сияли золотые нашивки черных бушлатов, черные ленточки с медными якорями вились за черными бескозырками, на черных лакированных поясах раскачивались палаши в черненых ножнах, дружно отбивали шаг ноги в черных ботинках. До чего же все это было красиво!
– Нравится? – спросил Шульц.
– Очень!
– Даст Бог, скоро и ты наденешь флотскую форму. Пойдем, я как раз иду в расположение отряда.
Школа располагалась в длинном двухэтажном здании на Якорной площади. Сложенное из красного кирпича и декорированное белым камнем, оно приятно радовало глаз. Аарон невольно залюбовался белыми квадратными псевдоколоннами, дугами белых арок над окнами с рамами в частую клетку, круглой башней при входе. В Чернобыле таких зданий не было, и, если бы его спросили, он бы с уверенностью сказал, что там помещается канцелярия губернатора или другого важного сановника, но никак не воинское подразделение.
Вахтенный при виде Шульца вытянулся во фрунт, его лицо побледнело и сделалось неподвижным, только глаза чуть выкатились от усердия. Второй вахтенный, подбежав, отдал честь и бодро зачастил:
– Разрешите доложить…
Шульц остановил его движением руки:
– Вот наш новый матрос, Артем Шапиро. Отведи его на медосмотр, а после освидетельствования оформи по всем правилам. Сопровождающего, – Шульц указал подбородком на Франца-Иосифа, – проводи на обед в столовую, а затем в канцелярию, пусть ему выпишут пропуск на обратную дорогу. И пусть в канцелярии поторопятся, он должен успеть на послеполуденный катер.