Водораздел
Шрифт:
— Убери свои лапы! — говорила ему Сантра, когда Туйю-Матти пытался с ней заигрывать.
А Сантре полюбился другой парень…
В те времена в окрестностях Пирттиярви, да и в других деревнях, в лесах хоронились люди, которых в народе называли беглыми. Откуда они пришли, никто точно не знал. Были они откуда-то издалека, из России, от кого-то бежали и в наших лесах нашли приют. А почему они ушли из родных мест и сюда к нам, за сотни верст забрели, тоже никто не знал. Только знали, что власти ловят беглых и если кто-нибудь из беглых попадется, его немедленно закуют в кандалы. Но власти были далеко в Кеми, у нас в Пирттиярви
Так вот, тот парень, что пришелся по сердцу Сантре, был из этих беглых. Красивый, высокий, с черными усами. Сантру он называл «милой Сашенькой» и просил ее стать его женой. Сантра и пошла бы за него, да отец воспротивился.
— У твоего Ивана ни кола ни двора. Пропадешь ты с ним. Нет, не отдам я тебя за него. Лучше выходи за Туйю-Матти, — заявил Омелиэ Васкелайнен. Ивана он даже на порог не пускал.
А Сантра была отчаянная девушка. Не побоялась она греха, пустила ночью тайком Ивана в свою горенку.
— Голубушка ты моя! — ласкал ее Иван.
— Не отдавай меня Туйю-Матти, — шептала Сантра. — Бери меня, всю возьми…
Однажды ночью подкрался Туйю-Матти под окошко горенки Сантры и услышал, как Иван и Сантра шепчутся. В ту ночь Матти не спалось. Утром он был такой злой, что нещадно хлестал коров. А вечером скот вернулся из леса без пастуха.
Куда же Матти подевался? Что с ним стряслось? Думали, гадали. Несколько дней искали по всему лесу, ходили и в соседние деревни узнавать, не видали ли его, но Матти как в воду канул.
Прошло недели три. Многие уже и думать перестали, где Матти и что с ним, как вдруг однажды вечером в деревне появился становой с солдатами и с ними Туйю-Матти. Как снег на голову явились. Народ только удивлялся да в страхе гадал, что же будет дальше. Раз пришли солдаты с ружьями — хорошего не жди.
Тут-то всем стало ясно, где Туйю-Матти пропадал три недели. Сам ли Матти додумался или, может, Омелиэ Васкелайнен или кто-нибудь другой надоумил его, никто этого не знал. Туйю-Матти, оказывается, дошел до погоста, там сел в лодку и, переправившись через Куйтти, прошел через бурный порог Кинтизму, через свирепый Юмский порог и добрался до Кеми по реке. Там он сообщил властям, что в Пирттиярви скрывается много беглых.
Вернувшись в деревню, Матти ни на шаг не отходил от станового. Он боялся. Боялся, что беглые отомстят ему, боялся, что жители деревни тоже по головке его не погладят.
Беглые много лет жили в Пирттиярви и в его окрестностях. Народ привык к ним и жил с ними в мире и согласии. Вместе на одних полянах грибы да ягоды собирали, на одних озерах рыбу ловили. Немало хорошего беглые сделали людям — кто кузнечным делом занимался, кто плотничал, кто грамоту знал, кто лес да болота под покосы корчевал, кто добрым советом помогал. Так что незачем было жителям деревни брать пример с Туйю-Матти и выдавать беглых властям. А Туйю-Матти не напрасно боялся, не напрасно за белый китель станового держался.
Становой со своими стражниками остановился в старой избе Васкелайнена.
Становой не говорил, чего ради он пожаловал в Пирттиярви. Туйю-Матти тоже помалкивал. Сказал лишь, что господа направляются в Латваярви. Но Сантра не поверила. Чуяло ее сердце, что недоброе дело затевается. Встревожилась она, хотела бежать на Пирттиниеми, где ее Иван рубил новую избу для покойного деда Петри, да только отец запретил и крикнул: «Куда собралась? А ну-ка поставь самовар для господ!»
Пришлось Сантре заняться самоваром.
Становой всю ночь пил и поил Матти, а утром, на рассвете, началась облава. Всех мужиков погнали искать беглых. Большинство, конечно, только делали вид, что ищут. Но нашлись и такие, кто помогал стражникам Одних становой подкупил водкой да всякими посулами, других запугал тем, что всю деревню арестуют, если ему не выдадут беглых.
На третий день к вечеру в подполье старой избы Васкелайнена сидело уже семеро беглых, в числе их и Сантрин Иван. Руки у всех связаны, перед входом стоит стражник с ружьем. Даже Сантру не пустил, когда она хотела спуститься в подвал за картошкой.
Но в подвале старой избы Васкелайнена была отдушина. И вот, когда становой заснул и охранявший вход в подполье стражник тоже задремал, Сантра тихонько вышла из избы, подкралась к отдушине, открыла ее и, прижавшись к стене, тихо позвала:
— Иван, Иван!
— Сантра! — обрадовался Иван.
Сантра перерезала ножом веревку, которой были связаны руки Ивана, и дала ему лепешку. Иван поделил лепешку между товарищами, потом вылез через отдушину из подполья и вместе с Сантрой скрылся в темноте.
Вот так вышла замуж красавица Сантра.
— А остальные?
— Остальные тем же путем ушли. Двое только не смогли вылезти.
— Надо же было отдушине оказаться такой маленькой, — сокрушался Хуоти, нервно обламывая лучинку.
В ту же ночь Туйю-Матти снова исчез. Только теперь он исчез навсегда.
«Куда же пропал Матти?» — встревожился становой. То, что беглые сбежали, его не так волновало. В лесу их все равно не найдешь. Правда, тех, кто не сумел сбежать, связали по рукам и по ногам, да перед отдушиной поставили часового.
До станового доходили слухи, что с Туйю-Матти грозили расправиться. Если это правда, значит, народ пошел против власти. Так рассуждал становой. Злой-презлой ходил он по избам, все грозился да допытывался у всех, не слыхал ли кто о Туйю-Матти. Все углы и подполья обшарил, все риги и клети осмотрел, всюду искал. В деревне даже такую песню пели:
В Пирттиярви окуней и тех ловить не стали, потому что Туйю-Матти всем селом искали.Туйю-Матти так и не нашли. Кое-кто, конечно, знал, что с ним, но помалкивал. Наконец один старый-престарый, слепой и выживший из ума старик — Михкали с Васунваары — проговорился и открыл, сам того не ведая, общую тайну. Михкали плохо слышал и ходить почти не мог, все дома на лежанке лежал. Поди знай, как он проведал о том, что случилось в деревне. Но когда пришел становой и стал через толмача допытываться, где Туйю-Матти, тот возьми и скажи: