Водоворот [Венера Прайм 2]

Прюсс Пол

Она была очень далеко от Земли. Шли минуты, и теплая вода погружала ее в спокойную дремоту. Спарта смаковала новости, которых так долго ждала и которые получила только сегодня. — Приказ штаба космического Совета, ее дела здесь закончились, и она отзывалась на Землю.

— Эллен, это вы? — Голос был тихим, неуверенным, но теплым.

Спарта открыла глаза и увидела сквозь легкий туман молодую женщину, обнаженную, если не считать полотенца, обернутого вокруг ее талии, с прямыми черными волосами собранными в пучок.

— А где Кейко?

— Кейко сегодня не смогла приехать. Меня зовут Масуми. Если вы не против, я сделаю вам массаж.

— Надеюсь,

Кейко не заболела.

— Да нет, просто у нее незначительное юридическое дело. Она попросила меня искренне извиниться за нее.

Спарта прислушалась к мягкому голосу женщины — в нем не было ни капли лжи. Спарта встала из ванны. Ее гладкая кожа, розовая после горячей воды, блестела в рассеянном свете падающим с террасы. Рассеянный свет играл на ее маленькой подтянутой фигуре танцовщицы, на ее небольшой груди, на плоском животе, на ее стройных твердых бедрах. Прямые, мокрые, растрепанные светлые волосы не доставали до шеи, она стригла их ровно, не обращая особого внимания на моду. Ее полные губы были постоянно приоткрыты, пробуя воздух на вкус.

— Вот полотенце, Не хотите ли подняться на верхнюю террасу? До заката Венеры еще час.

— Конечно. — Спарта последовала за женщиной вдоль ряда дымящихся ванн и поднялась по ступенькам на открытую крышу, стряхивая воду с плеч и груди.

— Извините, одну минуту. Столы не привели в порядок после дождя.

Пока Масуми удаляла пленку воды с массажного стола высотой по пояс и протирала его насухо, Спарта стояла у низких перил, смахивая с себя последние капли влаги и окидывая взглядом дома и сады Порт-Геспера.

Плоские крыши спускались под ней ступенчато по крутому склону холма, каждый дом имел свой закрытый двор с цитрусовыми деревьями и цветущими растениями. У подножия холма располагались параллельные улицы, а между ними — сады с экзотическими кустарниками и высокими деревьями, секвойями, елями, высокими тополями. Эти знаменитые сады, созданные знаменитым Сено Сато, сделали Порт-Геспер местом, достойным посещения богатыми туристами.

3

Из темноты возникло пыточное колесо и с ним голоса:

— Она могла бы быть величайшей из нас, а она сопротивляется нашему авторитету.

— Уильям, она ребенок, ведь чтобы сопротивляться нам, нужно сопротивляться знанию.

Колесо вращалось, голоса переходили в вой. Сердце Спарты бешено колотилось, сотрясая ребра и матрас под ней. Страшная вонь заполнила ее ноздри — смесь прокисших овощей с кошачьей мочой. Черные полосы, черные кривые, черные пятна, движущиеся изменяющиеся — тигр пробирается сквозь высокую траву.

Она в ужасе села и с трудом подавила, вырывающийся из груди, крик. Усилием воли был восстановлен контроль над дыханием, пульс замедлился, пыточное колесо и воображаемая вонь исчезли. Остались знакомые запахи каюты. Пахло человеческим потом, смазочным маслом, к этому примешивался аромат цветов Хойи [1] — гордости Порт-Геспера. Лоза выращивалась в условиях микрогравитации под постоянно движущимся, запрограммированным источником света. Цветы Хойи, помпоны из розовых бархатных звездочек, цеплялись за потолок комнаты и пахли только ночью. Если не случится еще одной чрезвычайной ситуации, подобной той, что привела ее на поверхность Венеры, это будет ее последняя ночь в Порт-Геспере.

1

Хойя — род вечнозелёных

тропических растений (лиан или кустарников).

Она скучала по Блейку Редфилду, от него не было никаких вестей, и вот вчера пришло непонятное послание, без подписи и без намека на глубокую привязанность: «Давай снова поиграем в прятки…»

Измученная, не надеясь уснуть, она откинула скомканную простыню и вышла на середину комнаты. Что-то случилось, для кошмара должна быть причина. С минуту она стояла и прислушивалась…

Ее внутреннее ухо легко считывало информацию с вибрации стальных стен о всем, что происходило в данный момент на вращающейся космической станции. В коридоре возле ее каюты никого слышно не было. Настроив зрение на инфракрасный режим, она осмотрела темноту вокруг себя — только светящиеся кабели в стенах, ни одно живое существо не проходило здесь за последний час.

Жизнь в Порт-Геспере шла своим чередом. Большинство рабочих, находившихся в секторе Спарты, крепко спали; их дневная смена начиналась только через три часа. Диспетчеры, в куполе управления движением, следили за сотнями небольших кораблей и роботов-спутников, заполнявших окружающее пространство. На другом конце станции, в двух километрах отсюда, Иштар Майнинг Корпорейшн и Лазурный Дракон двадцать четыре часа в сутки отправляли и принимали большие рудные челноки и управляли металлическими жуками, рыскающими по поверхности Венеры в поисках драгоценных металлов. Эти конкурирующие компании были экономической базой станции, смыслом ее существования.

Ее органы чувств не сообщали ничего необычного. Она заставила себя расслабиться. Угрозы не было, ничто внешнее не спровоцировало ужасный сон. Просто фрагмент ее разрушенной и погруженной в пучину памяти откололся и всплыл на поверхность.

Знаки … полосы тигра из кошмара были знаками табличек, сфотографированных на поверхности Венеры.

Она подошла к окну, повернула старомодного вида рукоятку, — ставень открылся и свет Венеры залил ее каюту. Глядя на крошечный мир из стекла и стали, почувствовала головную боль. Уперла большие пальцы в подбородок, потянулась ими за шею, массируя затылок кончиками пальцев. Это немного помогло. Направилась к шкафу, начала одеваться и собирать вещи — готовиться к предстоящему отъезду.

Между делом Спарта решила еще раз, более подробно рассмотреть эти иероглифы, едва не лишившие ее жизни. Пульт дистанционного управления экраном, висевшим на стене, лежал на прикроватном столике в двух метрах от нее. Но он ей был не нужен. Включились структуры, расположенные под ее диафрагмой, через лобные доли был послан приказ и настенный экран осветился. Еще один приказ и был выбран показ пресс-конференции, которую проводили Форстер и Мерк в уютной гостиной Порт-Геспера.

Форстер демонстрировал аудитории изображение, записанное камерой, дистанционно управляемой изнутри Ровера-1, — колонны и ряды символов, глубоко врезанных в металлическую пластину.

Это были знаки, из которых состояла раскраска шкуры тигра из сна.

С экрана гремел уверенный в своей непогрешимости голос профессора Форстера:

— Тот, кто начертал эти таблички, написал сорок два четких знака, на три больше чем было в марсианском тексте, через минуту профессор Мерк представит свою интерпретацию полученных данных. А пока скажу, что я убежден, статистический анализ однозначно показывает, что двадцать четыре из этих знаков являются буквами алфавита. Из оставшихся восемнадцати, по крайней мере, тринадцать являются просто цифрами.