Водоворот желаний
Шрифт:
Помощница моя лукавила. Как никто другой я знала: она мечтает выйти замуж. Я даже знала, за кого.
В лучших традициях нашего агентства я сама улаживала все конфликты с клиентами. Мне пришлось звонить пострадавшим и просить о снисхождении. Когда извинения были приняты, в моем воображении опять возник светлый образ Евгения Иванова.
Легок на помине, Евгений позвонил сам.
– Как чувствуешь себя? – сразу спросил он. Очевидно, я была далеко не первая, на ком он оттачивал свое мастерство –
– Финиш! – призналась я, имея в виду скорее душевное состояние, чем физическое.
– Это моя вина, не смог вовремя остановиться. Нужен массаж, приезжай, я организую.
Надо ли объяснять, что я бросила все и поехала в клуб.
Евгений встречал меня у входа. При одном взгляде на него, я отчетливо поняла, что лечу в пропасть. Ни Сойер, ни гуляющая в организме молочная кислота, ни мое детище – агентство, ни долг перед Бирюковым, ни все святые угодники не могли остановить мою погибель.
Массажистом, точнее массажисткой оказалась мощная тетка с задатками садистки. Однако после массажа мне, и правда, стало лучше, и я согласилась посидеть в китайском ресторанчике, что находился в пяти минутах ходьбы от клуба.
И мы с Ивановым двинулись по улице, освещенной закатным июльским солнцем.
Во время этого короткого путешествия я будто смотрела на себя со стороны. Вот я иду, в узкой юбке и шифоновой блузке, на шпильках. Рядом Евгений – сильный, поджарый, высокий, в джинсах и майке.
Против воли я принялась сравнивать Иванова с Бирюковым.
Бесспорно, у Аркадия было много достоинств, и главное – я с ним вполне мирно уживалась. Но одно дело – уживаться, и совсем другое – восхищаться. Ивановым я восхищалась. Я стремительно влюблялась во все, что делал Евгений, в его мимику, жесты, речь. В его манеру одеваться – слегка небрежную. Бирюков был требователен к одежде, а Женька – нет.
Именно здесь, на этой узкой улочке между клубом и заведением мне пришла в голову дурацкая мысль: мне бы такого мужчину…
За эти несколько минут не было сказано ни слова, мы шли и молча улыбались друг другу, летнему вечеру, прохожим…
Даже стало жаль, когда короткое путешествие завершилось, и мы оказались у цели.
Продолжая обмениваться улыбками, мы расположились на террасе ресторанчика. Полистав меню, я заказала белую рыбу, приготовленную на пару, Евгений – тефтели в коричневом соусе.
– Вот тебе мой подарок в качестве компенсации. – Иванов протянул мне клубную карту – это была карта vip-клиента.
– Нет, только не это, – простонала я.
– Пройдет, не бойся, – рассмеялся Женька. Как и все остальное, смех его очаровал меня.
Пока мы ждали заказ, я отлучилась попудрить носик – массаж гнал из меня лишнюю жидкость. Лучше бы он изгонял
Сделав свои дела, вышла в коридор и наткнулась на гардеробщика – сухонького, щуплого старика-китайца. Я вежливо улыбнулась и уже прошла мимо, но услышала странную фразу, заставившую меня замереть:
– Пелестань славнивать, пелестань пугать себя, не стлой иллюзий, не додумывай за длугих, плеклати диалоги в собственной голове…
Я медленно обернулась и потрясенно уставилась на китайского оракула.
Лицо его было изборождено морщинами, рот запал, но взгляд раскосых глаз будто видел меня насквозь. Я с трудом обрела голос:
– Это вы мне?
Голова гардеробщика закачалась, я услышала его мягкий и тихий, похожий на шелест тростника голос:
– Больше всего рюди устают от самих себя.
Старик улыбнулся мне детской беззубой улыбкой и спрятался за дверью гардеробной.
Сраженная, я подалась назад в зал, где меня заждался Иванов.
– Что-то случилось? – встретил он меня вопросом. – На тебе лица нет.
– Нн-ет, – отозвалась я, пребывая все еще под впечатлением от странного старика и еще более странных слов. – Все в порядке.
За едой мне удалось стряхнуть наваждение и завести разговор – хотелось узнать о Евгении как можно больше.
– Жень, а ты раньше чем занимался?
– Я в ментовке служил.
– Да? Почему ушел?
– Ты же знаешь, какие там оклады.
– Догадываюсь. Но всем известно: мало кто там живет на оклад.
– Знаешь, всегда считал: оборотень в погонах в сто раз хуже бандита. С бандитом понятно все. Он никем не прикидывается, какой есть, такой есть. А продажный мент в любой момент может предать своих же.
Закуска была съедена, чай выпит, жизненные приоритеты расставлены.
Иванов подозвал официантку, я вытащила кошелек, но Евгений так глянул на меня, что я без звука сунула кошелек обратно в сумку.
Солнце уже село, когда мы тем же путем вернулись к клубу.
Иванов довел меня до машины, я открыла дверцу, забросила на пассажирское сиденье сумку, приготовилась сесть за руль и даже занесла ногу.
И тут Иванов тихо и серьезно произнес:
– С момента нашего знакомства ты не выходишь из моей головы. Даже покурить, – добавил он. Наверное, серьезный тон смутил его самого.
Обо мне и говорить нечего – я чуть не рухнула.
– Пройдет, – проблеяла я.
– Думаешь?
– Уверена.
– Скорее бы.
Как в замедленной съемке Евгений наклонился и прижался щекой к моей щеке. Он не обнял меня, не поцеловал, не приставал и даже не сказал ничего – просто его немного колючая щека касалась моей, он дышал мне в ухо – и все. Но с меня и этого хватило!