Водоворот желаний

Яковлева Анна

Сойер тут же устроился рядом. Шерсть на нем слиплась и ороговела, и моя собака стала похожа на броненосца, обитающего в пампасах Аргентины.

Продолжая извиняться, Аркадий наполнил пузатые стаканы чешского стекла и выложил на блюдо гроздья винограда. На мою жизнь он больше не покушался.

Томно попивая из стаканов, мы обсудили метеопрогноз, сравнительные достоинства «Флиппера», прибрежную фауну и флору и перешли к обсуждению политической ситуации на ближнем Востоке, а доверенное лицо все не решался выложить карты.

– У

меня есть предложение, – после второго тоста за мир во всем мире признался Аркадий. Как раз вовремя, потому что я уже думала свернуть нашу морскую прогулку.

– Я могу помочь тебе выкупить офис, – сообщил он.

Поворот был неожиданный.

Сначала этому ловкому малому платила Ухватова, чтобы создать мне проблемы, теперь он предлагал устроить проблемы ей и хотел, чтобы за это платила я.

Я не сразу обрела голос.

– В каком смысле?

– В юридическом, – поспешил заверить он.

– И кто ты после этого?

– Адвокат. – Аркадий вытащил из заднего кармашка шорт темно-синюю визитку и протянул ее мне.

«Адвокат, член городской коллегии адвокатов Бирюков Аркадий Степанович», – было выведено на ней серебристыми буквами.

Многоликий Янус, миссионер-иезуит, падший ангел, а не адвокат.

– Мне не нужен адвокат, мне нужен банкир, – с печалью констатировала я, однако визитку взяла.

Скорее всего, потому что она была в моем вкусе – матовая, без излишеств и позолоты, прямо как моя собственная, и такого же синего цвета. Возможно, «меня влекла моя судьбина», как пушкинского героя.

– Ты не хочешь узнать, в чем состоит мое предложение? – спросил адвокат. Он явно играл на моих чувствах.

Я покачала головой, всем своим видом давая понять, что любое его предложение считаю неприемлемым. Никаких дел с адвокатом Ухватовой я вести не буду! Пока мы бороздили морские просторы, я приняла единственное верное решение: не теряя времени вернуться домой и приступить к поиску денег. И даже мысленно составила список потенциальных кредиторов. Он включал всех моих друзей, друзей моего бывшего мужа и двух запасных, крайних вариантов, о которых думать не хотелось.

– Послушай, – настаивал Бирюков, – я сумею помочь тебе, если ты поможешь мне.

Я прикрыла глаза и покачала головой:

– Аркадий Степанович, я не знаю и не хочу знать, что ты задумал. И вообще, мне как – то неспокойно рядом с тобой. Так что я никогда, – с нажимом выговорила я, – не воспользуюсь твоим предложением. И вообще мне пора возвращаться.

Адвокат одарил меня щедрой улыбкой:

– Никогда – это очень долго.

Не тратя слов, капитан поднял якорь, и «Flipper» отправился в родную гавань.

Прямо на станции проката я холодно простилась с Аркадием, и как он меня ни уговаривал остаться, выписалась из гостиницы.

Уже вечером я была дома и висела на телефоне.

Передо мной лежал список с телефонными номерами нечаянных жертв.

С каждым звонком список

сокращался, а результат был даже не нулевым, а отрицательным, с учетом того, что один день из семи, отпущенных Натальей, уже прошел.

Искать деньги – то еще занятие.

К своему ужасу я стремительно теряла стыд. От одного этого хотелось умереть, ибо «мертвые сраму не имут».

Приятели и друзья, у которых гипотетически можно было одолжить деньги, вырвались после карантинов и самоизоляции и как оголтелые кинулись из страны на заграничные пляжи. У одних телефоны были «вне зоны», другие вежливо просили перезвонить в другое время.

В сердцах перечеркнув еще один номер, я вздохнула: в списке оставалось только два возможных кредитора: бывший рэкетир, ныне законопослушный псориазный предприниматель Кеша, и некто Алексей.

С Алексеем я лично знакома не была, но его знала моя соседка по подъезду Люська-ларечница. Люська проговорилась под большим секретом, что когда ей нужна была круглая сумма на открытие магазина, она под процент взяла деньги у соседского парня, который служил в городской налоговой инспекции.

Если Кеша откажет, придется идти на поклон к нашему дворовому Гобсеку.

…Кешина «Ауди» стояла на тротуаре перед входом в поликлинику. Кеша никогда не затруднял себя при выборе парковочного места. Я помахала болящему рукой, и он направился ко мне с радостной улыбкой.

Десять лет назад это был стройный и чернявый молодец. Сейчас у Кеши брюшко, а некогда буйная растительность на голове поредела и местами поседела.

– Какие люди!

– Люди – это вы, а мы – так, людишки, – улыбнулась в ответ я.

– Ты не меняешься, – отвесил комплимент Кеша.

Я хмыкнула:

– Льстец. Как здоровье?

На лице моего визави появилось скорбное выражение, и он приступил к подробному рассказу о результатах лечения. Положительной динамики не было. Наоборот, становилось хуже и хуже. На этих словах он расстегнул рубашку и продемонстрировал грудь, покрытую язвами.

– Поужинаешь со мной? – При первой возможности задала я вопрос.

– Я на диете. Давай, говори, что у тебя за дело, – спохватился он.

– Мне нужны деньги. Большие деньги. Поможешь?

– Так у меня все в деле. Потерпишь месяц, помогу, а сейчас – никак, честно.

В моем распоряжении не было месяца. В моем распоряжении оставалось шесть неполных дней.

Угроза потерять офис лишала меня покоя и способности рассуждать хладнокровно. Я металась, как в лихорадке, впервые после развода задумавшись о крепком мужском плече.

Никакой банк мне такую сумму в кредит не выдаст. Да и заложить мне нечего: офис-то еще не мой. Залог квартиры я отмела сразу, как авантюру. Участок земли, доставшийся мне в наследство от деда, я продала, чтобы спаси бизнес. Оставался Люськин кредитор. Ухватова прямо толкала меня в его объятия.