Воды каменной пещеры
Шрифт:
— Фрэнк, — снова позвал Надир.
Его отвлекла Марика:
— Ты и твой друг, вы вместе?
Фрэнк закашлялся и покраснел. Надир со смехом ответил:
— Нет. Мы — напарники.
— Хорошо. Ты мне нравишься, красивый, — шепнула Марика, улыбнулась и погладила его по щеке.
— Расскажи о вашей религии, — попросил Надир.
— Много не могу, ты — мужчина, непосвященный в женское таинство. Эрта, с нашего языка переводится как гора. Отсюда название и страны и столицы. Пришло от Эрталь, имени Праматери. Эрталь и подобные ей — раса птиц. Раньше их гнездовья были повсюду. Но случилась катастрофа. Землетрясения, извержения вулканов,
Марика говорила вдохновенно, ее глаза горели, на бледных щеках выступил румянец.
— Красивая легенда, — проговорил Надир.
— Это не легенда, так все и было, — возразила Марика. — Я знаю, ты мне не веришь, но скоро сам все поймешь. Сейчас, во время обеда состоится церемония единения. Присоединишься к нам, Фрэнк поручился. Ты ведь тоже, такой как мы, хоть и двуликий. — Она коснулась рукой его лба.
Надир усмехнулся. А ведь и правда, он похож на них. Его смуглая кожа посветлела, избавившись от тропического загара, а глаза, изменив цвет, стали совсем как у горцев, иссиня-черными.
Сигур дал знак, и все замолчали. Он поднял большой кувшин над головой, поболтал немного, налил в кубок и передал жрице. Беловолосая женщина приняла кубок у него из рук и произнесла что-то очень мелодичное, словно напевая. Языка Надир не знал, только догадывался, что это слова ритуала или молитва. Сигур наполнил свой кубок и подвинул кувшин сидящему рядом. Тот сделал тоже самое. Кувшин передавался по кругу.
— Что это? — спросил Надир у Марики.
— Слезы Эрталь.
Кто-то наполнил и его кубок. Надир заглянул внутрь. Жидкости немного, на несколько глотков. Вопросительно посмотрел на Фрэнка.
— Тебе понравится, — усмехнулся Фрэнк и осторожно отпил из бокала, — любопытная штука.
— Алкоголь? — уточнил Надир.
— Местные растения и травы, и еще что-то. По идее должно быть безопасно, — неопределенно ответил Фрэнк.
— Пей двуликий, не бойся, — тихо сказала Марика.
Надир осторожно взял кубок, поднес ко рту. Где-то на грани восприятия ему послышался предостерегающий окрик «старшенького», но отмахнулся и выпил залпом.
19. Надир. Эрта.
Сначала Надир ничего не почувствовал. Затем обострилось зрение. Предметы стали четче, свет ярче. Надир увидел искорки, медленно, словно в танце, поднимающиеся из пламени. Не из огня, не из камина. Маленькие светящиеся точки, закручивались в спирали, медленно плыли в воздухе, как пылинки на свету. Или быстро, но это время замедлилось? Надир протянул руку. Она вошла в густую тягучую массу. Пространство дрогнуло, искривилось и замерло.
Рывок. Точка. Концентрация. Выход. Первый слой. Срабатывает многолетняя практика. Он не думает — действует. Как привык, как учили, как выходил бесчисленное количество раз в Башне. Чужой опыт, мгновенно осознанный, принятый и ставший своим.
Надир раскидывает руки, отталкивается, взмывает вверх, оттуда, с обрыва, с посадочной площадки. Не для этого ли здесь площадка? Летит, не оглядываясь, задержав дыхание,
Провал, чернота. Кантара. Точка. Концентрация. Выход… Себастиан, Себ — новенький, первый раз в Башне. Он выводит его, через кантару, держит, тянет на себе. Новенькие в Башне — это событие. К ним присоединяются другие операторы. Ребятам хочется повеселиться. Он лидирует, открывает проход, ведет:
— Внимание, выход через десять секунд, начинаю отсчет.
Шон — начальник Башни, приглядывает, но не вмешивается. Подтверждает выход.
Круговорот, мгновенное погружение сразу на пятнадцатый уровень. Он раскрывает сознание. В глубоких слоях не увидишь ничего, если сознание закрыто.
Щелчок, один за другим, чувствует, как подключаются остальные. Оглядывается на ребят.
Шон, как всегда рядом, мощными взмахами огромных светло-серых крыльев, рассекает воздух. Ребята тоже меняются. Сосед справа — в облаке из светящихся организмов, каждое движение сопровождается разноцветными всполохами огней. Кто-то плывет словно в океане. Вокруг бурлит нечто-то темно-синее, напоминающее жидкость, а вдоль тела видны серебристые плавники. Крылья мелькают еще у двоих. Слева — целых четыре крыла странного ярко зеленого цвета, хм, кто-то явно переборщил. Он оборачивается, чтобы рассмотреть, но обзор закрывает Дени — совсем молодой оператор. Дени обгоняет, улыбается и машет рукой. У Дени тоже крылья — белые, громадные. Под цвет крыльям Дени отрастил волосы. Собранные в пучок они развеваются на ветру.
Фоном проскакивает понимание: как странно видеть именно Дени сегодня. Дени больше нет. Спустя три года, после того выхода, он погибнет.
Себ, в восторге открывает рот. Удивить, ошарашить вот так новенького — своего рода ритуал.
— Неизменная традиция Башни — каждый придумывает себе образ, — объясняет он.
— Какой угодно? — интересуется Себ.
— Да, любой, насколько хватит фантазии. В глубоких слоях принято создавать вокруг себя атмосферу другого восприятия, своего рода иллюзию. Некоторые остаются в одном и том же образе годами, другие меняют чуть ли не каждый день, как одежду.
— А ты? — спрашивает Себ.
Роберт смеется в ответ, он не изменился. Нет ни крыльев, ни аксессуаров. Вокруг лишь несильное золотистое мерцание, похожее на генерацию энергии.
— Отсутствие образа тоже образ, — поясняет он Себу.
— Надир… — Ласковый голос позвал его, потянул вниз. Комната, огонь, медленный танец золотистых искорок. Марика. Девушка склонилась над ним. Монетки соприкоснулись и звякнули.
— Надир, — повторила Марика, — ты в порядке?
Он тряхнул головой. Сумбур, обрывки воспоминаний, надо же, его воспоминаний.
— Что в напитке, что вы мне дали? — хрипло прошептал Надир.
— Все нормально, успокойся. — Отпусти себя, выпусти на волю.
— Выпустить? О чем ты? — переспросил Надир.
Голова закружилась, комната поплыла, изменила очертания. Он находился внутри оболочки, в которой сосредоточились сознания остальных, Надир чувствовал их. Тонкие ниточки, исходящие от каждого, стекались к сфере, вращающейся напротив него. Негромкая музыка, мелодия, протяжная и ритмичная. Начатая шаманкой, то есть жрицей, но он воспринимал ее именно, как шаманку, и подхваченная горцами. Они напевали, закрыв глаза, и раскачивались в такт.