Военная фортуна
Шрифт:
Глаза Стивена блеснули. Он любил Францию и представления французов о жизни, но люто ненавидел секретную службу Бонапарта. Неудивительно: в свое время некоторые ее представители допрашивали доктора, и памятные следы от этого знакомства ему предстояло унести с собой в могилу.
— Какая удача, что Луиза Уоган встретилась на моем пути, — сказал Стивен. — Я еще не упомянул о главном, быть может, событии из нашего с ней знакомства. Она знала, что я друг свободы, но, видимо, не совсем правильно истолковала значение этих слов, потому как перед самым нашим расставанием выразила
— Чарльза Поула? Из американского департамента? — воскликнул Уоллис, меняясь в лице.
Стивен кивнул. Агенты обменялись взглядом, еще более многозначительным, чем у миссис Уоган. Удовлетворенный эффектом своих слов, доктор встал.
— Не будете ли любезны передать мне остальные письма сэра Джозефа? — спросил он. — Я не прочь поликовать немножко в уединении своей каюты.
— Извольте, — ответил Уоллис, протягивая после молчаливой паузы пачку бумаг. — Вот они. Личная корреспонденция находится в конторе секретаря. Это в Резиденции, большом белом здании. Хотите, пошлю за почтой боя?
— Вы очень добры, но я, пожалуй, прогуляюсь, — произнес Стивен. — Мне так давно хотелось поглядеть на казуаров.
— Ну, тогда у вас есть все шансы увидеть целую стаю или стадо во дворе адмиральской усадьбы. Его голландский предшественник был помешан на казуарах и завозил их сюда из Керама. Адмирал живет в большом белом доме с флагштоками, вы его не пропустите. Боже, Мэтьюрин, какой блестящий удар!
Дом Стивен не пропустил, но казуаров не увидел. Это были очень робкие птицы, и вид ватаги моряков, возвращающихся с крикетного поля, перепугал их, заставив вскочить на длиннющие ноги и спрятаться в тени саговых пальм.
Номинально матросы находились под началом худосочного юного мичмана с «Камберленда», но уравнительный дух игры еще владел ими. Выкрикивая «Как дела, „Леопард“? Вам краски не подкинуть?» или «Одолжите у нас дюжину мушкетов, сойдете за военный корабль, ха-ха!», они размахивали битами с энергией, перед которой меркли призывы мичмана к дисциплине, а казуары, хотя и ручные с рождения, предпочли, щелкая клювами, забиться еще дальше в тень.
Едва крикетисты скрылись из виду, как Стивен встретил капитана Обри, спускающегося по ступенькам с пакетом под мышкой.
— Эге, Стивен, вот он ты! А я как раз про тебя думал. Нам приказано немедленно возвращаться в Англию. Мне дают «Акасту». А вот твои письма.
— Что за «Акаста»? — спросил доктор, без особого интереса глянув на не слишком толстый пакет.
— Сорокапушечный фрегат, пожалуй, один из самых мощных на флоте, если не считать «Эгиптьен», «Эндимиона» и «Индефатигебла» с их двадцатичетырех фунтовыми, конечно. И лучший ходок среди всей братии, на крутых курсах. Идя в два румба от ветра, «Акаста» способна дать форы даже старине «Сюрпризу». Настоящая игрушка с обшитым медью днищем, Стивен. Да, надо думать, следующим моим кораблем станет уже какой-нибудь тоскливый линейный, на котором предстоит безвылазно торчать под Брестом или полировать мыс Сисье. Фрегатные
— А что будет с «Леопардом»?
— Переоборудуют в транспорт, как я уже тебе говорил в Порт-Джексоне. А когда адмирал увидит в каком состоянии его футоксы, он, полагаю, даже перевозить что-то ценное на нем поостережется. Лед нанес корпусу самые тяжелые повреждения, какие мог получить корабль и остаться в то же время на плаву. Да-да, «Леопарду» предстоит закончить свои дни в качестве грузового судна, и да поможет Бог бедняге, который будет командовать им, когда пробьет час.
— Так мы что, отправляемся домой тотчас же? — сердито воскликнул Стивен.
— Как только «Ля Флеш» зайдет сюда за почтой. Не завтра так послезавтра он придет, ляжет в дрейф вон там, за мысом, дабы не терять ни минуты муссона на выборку якоря, и будет ждать ровно столько, сколько понадобится Йорку, чтобы забрать адмиральские billets doux, пару списанных по болезни людей да нас, и помчится дальше, трепеща от киля до клотика.
— Весьма хрупкий корабль, надо полагать. Ну да ладно, не все ли равно.
— Дрожа, я имел в виду, дрожа как стрела в полете. Так тебе больше по вкусу?
— Как можешь ты шутить, секунду назад сообщив мне, что мы уезжаем домой, не получив даже шанса полюбоваться чудесами Индий? Оставить эту флору и фауну без внимания, совершенно неисследованной? Не увидеть даже легендарного дерева упас? Неужели такое возможно?
— Боюсь, что так. Но ты же набрал столько всего на Отчаянии: чучела тюленей, пингвинов, яйца альбатросов и этих птиц с чудными клювами. «Леопард» буквально до верху набит этим добром. И разве ты не славно пополнил свои запасы в Новой Голландии, нахватав этих чертовых вомбатов и прочей нечисти?
— Это верно, Джек, не сочти меня неблагодарным. Я сгораю от нетерпения поскорее переправить свою коллекцию домой: гигантский кальмар уже стремительно разлагается, а кенгуру становятся все более раздражительными из-за отсутствия должного корма. Но мне так давно хотелось поглядеть на казуаров.
— Мне очень жаль, честное слово, но требования службы… — пробормотал Джек, опасавшийся свежего поступления экспонатов в виде суматранских носорогов, орангутангов и детенышей птицы рух. — Стивен, полагаю, ты не слишком ловок в обращении с мячом и битой?
— Откуда родилось столь обидное предположение? Да по части управляться с херли, или битой, как ты ее называешь, я не имел равных от Малин-Хеда до Скиберина.
— Мне просто казалось, что ты выше подобных забав. Но очень рад слышать, что это не так. Адмирал вызывает нас на матч, а среди «леопардовцев» слишком мало пригодных для крикетной команды.
Хотя капитан «Леопарда» был закоренелым «жаворонком», он уже не застал хирурга за завтраком, так же как не нашел за столом ни одного лейтенанта или вахтенного мичмана. Последнее его не слишком удивило, поскольку, по уши погрузившись в чтение писем из дома, он напрочь забыл пригласить офицеров. Но доктор Мэтьюрин был неизменным его сотрапезником, поэтому Джеку хотелось выяснить причину отсутствия оного.