Военно-исторические исследования
Шрифт:
Переработанный план помечен 18-м сентября и скреплён подписями С.К.Тимошенко и К.А.Мерецкова, что, видимо, дало основание М.В.Захарову в своих мемуарах, а вслед за ним и некоторым историкам утверждать: план докладывался Сталину и Молотову непосредственно 18 сентября{59}. Между тем "Журнал записи лиц, принятых И.В.Сталиным" свидетельствует, что С.К.Тимошенко и К.А.Мерецков в сентябре были у Сталина только один раз - 16 числа{60}. Поэтому, на наш взгляд, правы те авторы, кто называет 16 сентября как дату, когда С.К.Тимошенко и К.А.Мерецков были с докладом у Сталина{61}; тогда имеющийся в нашем распоряжении документ, датированный 18 сентября, следует считать уже переработанным в соответствии с его указаниями (если они были) вариантом. Указания эти касались, очевидно, и разработки отдельного плана развёртывания войск против Финляндии - соответствующий документ также датирован 18 сентября{62}.
Ю.А.Горьков и некоторые другие авторы, считают, что оперативный план от 18-го сентября 1940 года был рассмотрен И.В.Сталиным и В.М.Молотовым 5-го октября и, после того как были учтены сделанные ими замечания, утверждён 14-го октября{63}. Этому есть прямое документальное подтверждение - "Записка наркома обороны и начальника Генштаба", адресованная Сталину и Молотову, начинающаяся со слов: "Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний, данных 5 октября при рассмотрении планов стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на 1941 год"{64}. Пунктами № 2 и № 5 "Записки" основным вариантом признавался тот, согласно которому главные силы Красной Армии должны были быть развёрнуты в составе Юго-Западного фронта. Вместе с тем, считалось необходимым иметь и разработанный "северный" вариант.
Историки и мемуаристы, рассказывая о процессе работы над планом оперативного развёртывания, сводят
В данном случае некритическое следование мемуарной версии вносит путаницу: получается, что указания И.В.Сталина относительно наиболее угрожающего направления были Генштабом проигнорированы. Документы свидетельствуют: изменения, внесённые в план, практически не касались определения вероятных планов противника. И в первом варианте "Соображений...", и во втором - основным - "наиболее политически выгодным, а, следовательно, и наиболее вероятным" признавался вариант развёртывания основных сил Германии к северу от реки Сан с целью нанесения главного удара из Восточной Пруссии{71}. На самом деле, переработка плана коснулась раздела V, где излагались "Основы нашего стратегического развертывания". Если Б.М.Шапошников предлагал развернуть наиболее мощную группировку Красной Армии к северу от реки Сан, то в октябре, хоть и признавалось необходимым иметь разработанными оба варианта, основным был признан "южный". Видимо, советское командование руководствовалось при этом не столько представлениями о возможных действиях Германии, сколько соображениями о трудности ведения наступательных действий в Восточной Пруссии, а также очевидными стратегическим преимуществом, которое могло бы дать успешное наступление в южной Польше. Объяснять это решение только субъективными причинами "просчётом" Сталина, в чью непогрешимость безгранично верило руководство Генштаба и Наркомата обороны - было бы значительным упрощением действительной ситуации. "Следует отметить, что советские военные специалисты, - указывает, например, Н.М.Раманичев, - давно считали юго-западное стратегическое направление наиболее выгодным для наступательных действий против Германии и ее союзников в Европе. Оно позволяло кратчайшим путем выйти во фланг основной группировки противника, которая при всех вариантах его действия могла быть сосредоточена в районе Люблина и к северу от него, т.е. в Центральной Польше и Восточной Пруссии. Удар на юго-западном направлении - из района южнее реки Припять на Краков и Бреслау (Вроцлав) позволял отсечь Германию от Балкан, а значит от основных ее союзников с их источниками нефти и продовольствия. Выход к Эльбе в ее верхнем течении, а потом поворот на север или северо-запад давал возможность не только изолировать от самой Германии основные силы немецких войск, развернутые в Восточной Пруссии и Польше, но и уничтожить их, что вынудило бы германское руководство капитулировать"{72}.
Содержание разногласий сводилось, таким образом, не к определению направления главного удара противника, а к вопросу: где самим наступать? Подтверждением этому стали рассекреченные материалы декабрьского совещания высшего командного состава Красной Армии, точнее - материалы проведённых после окончания совещания оперативно-стратегических игр на картах. Как уже отмечалось, в отечественной литературе до недавнего времени общепризнанной была точка зрения, что в ходе игр Генштабом проверялись оперативные планы, подготовленные на случай войны. Характер военных действий со стороны Красной Армии рисовался как оборонительный, причём ход первой игры, действие которой разворачивалось на Западном фронте, в основном предвосхитил действительное развитие событий после 22 июня 1941 г.{73}. Однако материалы декабрьского совещания рисуют иную картину. Задания на обе игры для противоборствующих сторон были составлены таким образом, что из них полностью исключались операции начального периода войны. Учебные цели игр были следующие: "1. Дать практику высшему командованию: а) В организации и планировании фронтовой и армейской операции /.../ б) В управлении операцией, организации и обеспечении взаимодействия вооруженных сил и родов войск и управлении тылом. 2. Проработать и усвоить основы современной наступательной операции фронта и армии /.../ 4. Ознакомиться с основами оборонительной операции..."{74}. По условиям игр, "Западные", напав на "Восточных", не завершая развёртывания, в первом случае продвинулись на 70-120 км от государственной границы, но, в результате контрудара "Восточных", были отброшены в исходное положение; при втором же варианте вторгшийся противник не только был отбит, но Юго-Западному фронту "Восточных" удалось даже продвинуться на его территорию. И из этого уже положения "Восточные" должны были осуществить наступательную операцию. Вопрос о том, как же удалось "Восточным" отбить нападение, остался организаторами игр обойдённым{75}. П.Н.Бобылёв, перу которого принадлежит несколько подробных статей, посвящённых ходу и содержанию игр{76}, отмечает: созданные на играх группировки соответствовали "Соображениям..." от 18 сентября 1940 г.{77}. Театром действий первой игры было северо-западное направление - Прибалтийский Особый военный округ и Восточная Пруссия. В ходе игры "Восточные" не только не выполнили поставленных перед ними задач по окружению и разгрому "Западных", но, как пишет Г.К.Жуков, "игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны"{78}. Наступление же, предпринятое "Восточными" в ходе второй игры на Юго-Западном направлении - было более успешным. П.Н.Бобылёв непосредственно связал результаты игр с перенесением авторами мартовского варианта "Соображений..." центра тяжести советских военных усилий на юго-западное направление, считая, что основываясь на опыте именно этой игры составители плана заключили: "Развертывание главных сил Красной Армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на Варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям"{79}. Однако, как мы видели, эта переориентация произошла ещё в сентябре. В частности, аналогичная по смыслу формулировка содержалась уже в "Соображениях..." от 18 сентября. Отмечая сложные природные условия Восточной Пруссии, наличие в ней мощных укреплённых районов, что, естественно, должно было затруднить ведение наступательных
Таким образом, результаты военно-стратегических игр лишь подтвердили правильность принятых осенью 1940 г. решений, заставили сделать окончательный выбор в пользу "южного" варианта развёртывания войск Красной Армии. Что касается вопроса о возможных планах Германии, то признание наиболее угрожающим юго-западного направления произошло не в сентябре-октябре 1940 г., а позднее: составители плана развёртывания КОВО, подготовленного в конце 1940 г., уже исходят из того, что наиболее вероятным вариантом действий противника будет нанесение ударов против Юго-Западного фронта с целью захвата Украины{81}. В документах Генштаба решительный выбор в пользу юго-западного направления был сделан в мартовском варианте "Соображений...", подготовленном уже под руководством Г.К.Жукова. Работа над ним велась, по словам самого Жукова, зимой-весной 1941 года{82}. Главное изменение, по сравнению с предыдущим вариантом, касалось определения места сосредоточения основной группировки немецких войск. Предполагалось, что Германия развернёт большинство своих сил на юго-востоке с тем, чтобы "ударом на Бердичев, Киев захватить Украину". Наступление на Юге будет сопровождаться вспомогательным ударом из Восточной Пруссии. Другой вариант считался менее вероятным, хотя и не исключался. Что касается стратегического развёртывания войск Красной Армии, то в мартовских "Соображениях..." делался выбор в пользу варианта, при котором основные силы сосредотачивались на Юго-западном фронте. Задачей их было разбить главные силы немцев в первый же период войны и отрезать Германию от балканских стран{83}.
Невозможно не связать произошедшее изменение представлений Генштаба о наиболее вероятных действиях противника с поступавшими в Москву по всем каналам разведданными, поскольку в документах, докладывавшихся осенью 1940 весной 1941 г. руководителями Разведуправления Генштаба, НКВД и НКГБ СССР И.В.Сталину и В.М.Молотову и содержавших предупреждения о готовящемся нападении, намерения Германии рисовались как захват Украины. Процитированное выше утверждение Л.А.Безыменского показывает слабое знакомство исследователя с материалами документальных сборников, упоминамых в его статье, в частности, "Секреты Гитлера на столе у Сталина". В подавляющем большинстве донесений разведки цели Германии в предстоящей войне против СССР представлялись как захват Украины и Кавказа (кампания по дезинформации, проводимая гитлеровцами, предусматривала внедрение именно такой версии){84}. Представленные в первом томе сборника "1941 год" (за период с июня 1940 г. по март 1941 г. включительно) разведывательные материалы дают следующую картину: из общего числа отмеченных нами 31 документа, содержащего в той или иной форме информацию о целях Германии в предстоящей войне против СССР, в подавляющем большинстве эти цели рисуются как захват Украины, Украины и Кавказа (Баку), "южных районов СССР", создания "самостийной Украины" и т.п.{85} Ещё в ряде случаев речь идет об отторжении Бессарабии и Молдавии (док. № 41), о нехватке продовольствия в Германии как причине, толкающей её к войне против Советского Союза, а также нужде рейха в угле и нефти (№№ 89, 103, 161, 268, 301, 321). Документы, содержащие информацию о военных планах Германии, говорят о "наступлении через Украину", ударе в направлении на Киев (№№ 204, 216, 240). В двух случаях упоминаются и другие варианты Прибалтика и Западная Белоруссия (№№ 217, 320), но в качестве дополнения к "удару на Киев"). Кроме того, сводки о переброске немецких войск к границам СССР содержат сведения о том, что больше всего дивизий было сосредоточено против КОВО (№№ 60, 167). Добавим, что информация из совершенно разных источников содержит практически однотипные сведения: донесения из Берлина, Бухареста и Белграда, перехват телеграммы турецкого посольства в Москве, анонимное письмо в советское посольство в Берлине, сообщение о выступлении С.Криппса, пересказ высказываний Гальдера и т.д. Известный доклад Ф.И.Голикова от 20 марта, в который включены заслуживавшие наибольшего, на взгляд Разведупра, внимания донесения, отражает этот перекос в сторону южного направления (№ 327). И только в трёх донесениях ( "Корсиканца" и "Альты") (№№ 158, 268, 289) содержится другая, более соответствующая истинным замыслам Германии информация.
Утверждения о "желании" И.В.Сталина{86} получать информацию определённого содержания основаны, по-видимому, на мемуарных свидетельствах советских военачальников, не заинтересованных, очевидно, разделить ответственность за принятие тех или иных решений. Тем не менее, без анализа всего комплекса поступивших от разведслужб донесений преждевременно говорить о том, что И.В.Сталин имел все возможности сделать правильные выводы, но в силу "запрограмми-рованности" мышления не справился с этой задачей - а именно это и под-разумевается в некоторых публикациях, в частности, в работе Л.А.Безыменского. А.Н. и Л.А.Мерцаловы, не утруждая себя исследованием документов, смотрят на проблему ещё проще: для них все предвоенные просчёты советского руководства - свидетельство умственной неполноценности И.В.Сталина. "Объективные сведения поступали из самых разных источников от президентов до перебежчиков, этих подлинных героев этой еще не начавшейся войны, - утверждают они. - Однако мышление Сталина было не в состоянии сделать верные выводы из многообразной, обширной, часто противоречивой информации"{87}. Почему бы, однако, оттолкнувшись от уже опубликованных документов, не сделать вывод о том, что ожидание Сталиным и Генштабом (или только Сталиным, если доверять мемуарам) сосредоточения основной группировки сил Германии и нанесения главного удара в полосе Юго-Западного фронта соответствовало поступавшим разведданным? Во всяком случае, если кому-то из историков хочется считать Сталина настолько ограниченным в принятии решений "идеологической заданностью" или чем-нибудь иным и не способным адекватно оценивать поступавшую к нему информацию, всё же следовало бы, на наш взгляд, признать: опирался на данные разведки, он сделал бы именно те выводы, которые и следовало сделать, исходя из его представлений о характере внешнеполитической ситуации.
Наиболее оживлённая дискуссия в историографии последних лет развернулась вокруг последнего по времени составления варианта "Соображений...". Большинством исследователей он был интерпретирован как план превентивного (упреждающего) удара, предложение нанести который якобы было сделано Генштабом И.В.Сталину в мае 1941 г. "Генштаб предлагал нанести упреждающий удар, - пишет, например, П.Н.Бобылёв, - т.е. возложить на СССР инициативу в развязывании войны с Германией"{88}. Вопрос о правильности такой интерпретации был оттеснён на задний план тем обстоятельством, что ряд авторов использовали документ для попытки доказать намерение советского руководства совершить летом 1941 г. нападение на Германию в рамках широкой программы по "советизации Европы"{89}. Содержание развернувшейся дискуссии затемнялось используемой терминологией: сторонники ревизионистской концепции, говоря о подготовке Советским Союзом "упреждающего удара", употребляли это понятие как синоним нападения (агрессии), что затрудняло взаимопонимание участников дискуссии и, в конечном итоге, мешало решению конкретных вопросов: можно ли рассматривать "Соображения..." как действующий документ или И.В.Сталин отклонил предложение Генштаба, а, главное, не слишком ли поспешно некоторые исследователи согласились считать "Соображения..." тем планом, согласно которому предполагалось открыть военные действия войсками Красной Армии?
"Cоображения..." Генерального штаба Красной Армии от 15 мая 1941 г.: проблемы интерпретации
Истолкование рядом исследователей майских "Соображений..." Генерального штаба как плана "упреждающего удара" (понимаемого как акт развязывания войны) основано на двух абзацах документа, предваряющих изложение целей и задач, ставившихся перед войсками Красной Армии. В них содержался важный вывод, следовавший из констатации того факта, что Германии не нужна мобилизация: "Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находится в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск". После перечисления задач, поставленных перед войсками фронтов, предлагалось: "Для того, чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле: 1. произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса; 2. под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного командования; 3. скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл; 4. постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу"{90}.