Военно-морской роман

Сезин Сергей

В Маон шлюп вошел, приветствуемый публикой на набережной и выстроенными на палубе моряками шлюпа 'Ифигения'. Джек по этому поводу съехидничал, что это они из почтения к его призам, ибо 'Ифигения' все время пребывает при адмирале, оттого и добыча не ловится. Доля же от трофеев Джека адмиралу идет, а вот им-нет. Впрочем, не нужно везде видеть темную сторону - моряки 'Ифигении' могли и преисполнится почтения к соратнику, успешно терзающему торговлю донов и лягушатников. Пусть даже им за это даже шиллинга не перепадет.

Дела по призам проходили через призовой суд, что могло затянуть выплаты я на полгода и более. Потому придется снова выдавливать из агента аванс под будущие продажи судов и грузов. Привычное дело. Правда, если 'Грасхоппер' сопровождал бы эскадру, особенно при блокаде Бреста и прочих мест, то в порту все равно мог оказаться через несколько месяцев. Это сейчас у него такая синекура- поймал и пришел. Хотя,

собственно, она именно оттого, что экипаж невелик. Когда на нем всего сотня человек, уже три четыре приза сильно портят вахтенное расписание. С офицерами же совсем беда. Пребывание в порту затянулось на четыре дня. Аванс лихо прокутили, а затем похмелье пришлось устранять тяжелым физическим трудом. Оказалось, что треснул брам-рей на фок-мачте. Доблестный плотник, что не кидался пропивать честно полученные гинеи, а предварительно облазал весь корпус и рангоут и доложил Джеку о таком форс-мажоре. Пришлось идти в порт и пресмыкаться перед тамошними владыками складов и запасов в них. Выпрошенный рей был несколько длиннее нужного размера, но доблестный плотник заявил, что он возьмет двух смекалистых ребят из команды и все будет сделано как надо. Джек вверил ему обработку рея и отбыл на берег. Пора было развеяться.

А за порядком присмотрит Тисдел. Он довольно отдохнул от текущих дел, ожидая возвращения Джека, вот и пусть надзирает за тем, чтобы все ушедшие на берег, вернувшись, нашли шлюп на прежнем месте. Описывая оргии и разгул, следует сказать, что матросы с 'Грасхоппера' ощущали ауру уважения, окружавшую их. Мичманы тоже это отметили. Джек же наслаждался приватно, с Бланкой, потому ничего подобного не узнал. Ну, не до того ему было. Хотя утром Бланка, готовя ему завтрак, сказала, что о его подвигах в Маоне ходят разные слухи, и каждая хозяйка рассказывает о богатстве, свалившемся на капитана. Джек только улыбался.

После обеда поставили рей на место, и для того, чтобы экипаж пришел в себя, назначили шлюпочное учение. Парусное Джек не рискнул проводить, чтобы не пришедшие в себя не попадали с мачт. А свежий морской воздух и физическая работа помогут избавиться от лишнего в организме. Тобиас не появлялся, но он был отпущен до еечера, ибо вчера много возился с ранеными, передавая их в госпиталь. К сожалению, операции для обучения Эванса пока не было.

Вечером Лоуренс таки прибыл на борт, а поскольку ничто человеческое ему было не чуждо, кроме женщин (и то временно), то, поднимаясь, не свалился ни вперед, ни назад. Отчего матросы сделали вывод, что нагрузившийся доктор лучше поднимается, чем трезвый. Потом им было о чем поговорить, вспомнив юность на берегу и кто из господ в окрестностях как ходил. Том Пингл рассказал, что их викарий, будучи уже стареньким, плохо ходил, и у него сильно тряслись руки, так что он сам свечу зажечь не мог. Зато приняв пару стаканчиков шерри, ходил легче, и свеча вспыхивала без проблем.

Тобиас проследовал в каюту, где устроился в гамаке и заснул. А утром случилось то, что спутало его планы с месмеризмом. Пришел бриг 'Андромаха' и доставил депеши от адмирала Кейта. Новостей было не так много, хотя были подробности про апрельский успех сэра Дакворта-старшего близ Кадиса, когда были взяты два испанских 12фунтовых фрегата и пяток судов из состава конвоя. Были и новости помельче, в основном о перестановках офицеров на Средиземном море. Джека же настиг приказ адмирала временно оставить район крейсерства и перейти в район между Тулоном и Генуей, где заняться тем же. Достижения Джека по истреблению торговли противника адмирал оценил высоко (еще бы!), хотя он, естественно, еще не знал о последних призах. Видимо, он надеялся, что и на новом месте Джек наведет шороху на французов. А меж тем паника в старом районе крейсерства уляжется, и купцы будут чувствовать себя спокойнее. Тут Джек вернется и продолжит охоту. Хобридд про себя счел эти мысли вполне здравыми, особенно с учетом еще кое-чего. Ведь доны могли задействовать для поиска 'Грасхоппера' фрегат или корвет такой силы, столкновение с которым могло кончиться печально. А так пусть он ищет Хобридда хоть от Барселоны до Валенсии, хоть от Валенсии до Барселоны. Можно даже посуху.

Когда же гипотетический фрегат поймет, что докучного шлюпа уже нет и можно вернуться к другой службе, Джек явится и снова устроит ловлю призов. Но во всяком сладком таится привкус горечи, и нельзя исключить, что восточнее Генуи добычи напрочь нет. Всю распугали корабли блокирующей эскадры. Так что он может потерять время, а тем временем призы будут шастать свободно, пока Джека нет.

В середине дня 'Грасхоппер' поднял паруса и покинул Маон. Середина дня-так определил время Тобиас, прочие сказали бы, что в две склянки полуденной вахты. Но чего требовать с доктора точного следования морской терминологии? Он и в иное время в ней плавал, а сейчас он плавал в поту, страдая после вчерашней смеси марсалы

и испанского бренди. Конечно, он мог вспомнить рассказы своей молодости, что нужно пить только известные джентльмену марки напитков, и не снижать крепость их на протяжении вечера. Но ...жизнь именно такова, что так сладко нарушать запреты и наслаждаться не только запретным плодом, но и сознанием того, что нарушаешь заповеди. Впрочем, пока с одним раненым и двумя больными справлялся Эванс. А с собой Тобиас надеялся, что справится. Поскольку самым приятным способом преодоления похмелья Лоуренс считал сон, то так он и сделал-принял лауданума и предался сну. Джек, давно не видя Тобиаса, решил его навестить, но попал на период, когда лауданум подействовал. Ну, раз доктор жизнерадостно храпит, значит, с ним все хорошо. Кстати, утверждение Тобиаса в качестве корабельного хирурга еще не пришло. Джек вздохнул и пошел на верхнюю палубу наводить страх на команду. Ночью пятеро матросов достали где-то припасенный алкоголь и сейчас не вязали лыка. Надо было придумать, как их наказать. ___

Поскольку килевание Джеку нравилось еще меньше, то мысли его крутились вокруг двух вариантов кары, тоже связанных с водою - привязать к бушприту и оставить так в свежую погоду. Или подольше поработать на помпах. Окончательное решение должно прийти позже, как только эти пьянчуги протрезвеют. Ибо в пьяном виде матросу море по колено, а всякие кары- немного выше уровнем.

Новое место охоты долгое время совершенно не оправдывало ожиданий. Только рыбачьи лодки и все. Как же лягушатники снабжают свою армию на лигурийском побережье и осажденную Геную? Или она уже потеряна и некого снабжать? Если подумать, то нужно регулярно подвозить припасы не небольших судах или изредка большими партиями на больших же судах. Правда, в последнем случае конвой могут прикрывать французские корабли. Можно рискнуть и отбить отставшее судно. Но можно и нарваться на бдительного конвоира.

Джек продолжал крейсерство, и, наконец, дождался идущей под берегом на восток добычи. Четыре маленьких судна медленно следовали, рассчитывая на то, что их никто не заметит. Джек спустил баркас с абордажной партией и вертлюжной пушкой (трофей с последнего француза) и приказал возглавившему этот отряд Дакворту-младшему держаться тут и пребывать в засаде. Сам Джек собрался обогнать суда и атаковать их. Если же кто-то из них попытается убраться назад, то нарвется на Дакворта. Судя по очертаниям судов, это были траббаколо, на таком, как сейчас, переменчивом ветру они смогут так сделать. Так и получилось-Джек догнал и остановил двоих. Самая первая траббаколо где-то затерялась. Концевая 'француженка' дождалась смены захода ветра на два румба и двинулась обратно, прямо на Дакворта. Итог-три двухмачтовых судна, и на каждом около трех тонн муки, зерна и овса. Массена, защищавший Геную, уже дошел до того, что приказал печь хлеб из льняного семени и разных других добавок, но еще держался. Впрочем, пройдет еще два-три дня, и австрийцы выпустят его из Генуи, а Наполеон уже выходил на подступы к Милану. Еще неполные две недели, и австрийцев разгромят при Маренго.

Но ни Джек, ни его подчиненные этого не знали, радовались призам и беспокоились, как они доведут их до Маона, особенно с учетом того, что одна из траббакол получила ядро в ватерлинию. Не специально, но как-то совпало, и крен 'Грасхоппера' и крен траббаколо, и дрогнувшая рука канонира. Ну вот теперь пьяницы успешно потрудятся на ремонтных работах на этой несчастной посудине- и пооткачивают воду из трюма, и заделают пробоину, и груз сначала раскидают. а потом сложат обратно. Все закончилось благополучно, хотя все же хорошо, что в трюме был не сушеный горох с бобами. Не то бы пришлось увидеть, как палубу выпучивает изнутри и трещат шпангоуты от пробужденной силы бобов. Конечно, часть груза подмокла, а сушить ее возможности не было. Ну, что же, за эти мешки заплатят дешевле или вообще ничего. Собственно, в родном трюме мешки с сухой провизией тоже подмокают. И с ними также поступают - что можно, то едят, а что нет-выбрасывают. Впрочем, и то хорошо, что нет ни раненых, ни убитых. хотя Дакворт пару раз выстрелил из своей вертлюжной свистульки, попав очень близко к рулевому и образумив его.

Джек решил всем отрядом возвращаться в Маон - ему очень не нравилось это место крейсерства, а повод уйти оттуда был надежный. Кроме того, был план еще задержаться в порту, изобразив что-то вроде замены стеньги или рея, а потом с чистой совестью отправиться снова к испанскому берегу. Призами были назначены командовать лейтенант, Дакуарт - младший и Стэрди. Пока они держались за кормой 'Грасхоппера', но на случай непогоды или появления противника первым двум разрешалось двигаться в Маон самостоятельно. Стэрди же было приказано держаться поближе к Джеку и так, чтобы тот мог видеть кривляния Хокинса в подзорную трубу. Стэрди знал об этом, а Джек выразил это приказом, как меру длины( совсем как галисийцы с мерою объема в виде зада жены).