Военно-спортивные игры
Шрифт:
В бар вошла компания молодых людей, уже подогретых спиртным. Один из вошедших, белобрысый, коренастый, с огромным подбородком – типичный скандинав, викинг – уставился своими бесцветными белёсыми глазами на компанию. Потом резко направился к их столику начал что-то выкрикивать, тыча пальцем то в Эдика, то в Кузю. Потом толкнул Валю в грудь. Вообще разбушевался, распаляя себя всё больше и больше. Борис Татушин встал, и спокойно сказал:
– Так, всё, уходим, ребята, это провокация.
Вдруг швед неожиданно повернулся к Эдику и резко, с правой, двинул его по челюсти. Эдик успел прикрыть лицо и на автомате, слева, провёл свой коронный удар, отработанный ещё на танцах в Перово. Викинг улетел в конец зала, по пути, хватаясь за скатерти,
– Ну что братцы, влипли? тихо проговорил Боря – Теперь уже точно из сборной попрут.
– Не погонят, просто выговор дадут – утешил Валёк Иванов. Эдик сидел молча, закрыв голову руками. – Вот так дебют, вот так начало…
Глава вторая
Провокация? Зачем?
Их допрашивали по отдельности. Сначала Бориса, потом Кузю. На их допрос ушло минут десять, не больше. К Эдику привели нового переводчика, высокого полного мужика, видать русского, потому что, говорил он без всякого акцента.
– Добрый вечер, Эдуард Анатольевич – обратился он к семнадцатилетнему юноше с ироничной улыбкой и, не обращая ни малейшего внимания на полицейского начальника, который должен был вести допрос.
– Добрый вечер – ещё раз произнёс он с той же улыбкой. – Меня зовут Николай Иванович Полторацкий. Я переводчик полицейского отделения и …. А, впрочем, и не важно. Не скрою, я просто восхищён вашей сегодняшней игрой. Я такого не видел даже от великого Пушкаша. Думаю, что все любители футбола просто в восхищении от вашего таланта. Не сомневаюсь, что вы могли бы сделать блестящую карьеру в любом европейском клубе… Но это так, к слову. Расскажите мне немного о себе и своей семье. Поверьте, это важно для нашего дальнейшего разговора.
– Ну что рассказывать-то? Эдик удивлённо поднял взгляд на собеседника. – Какое это имеет отношение к моему, то есть нашему делу? Он, швед этот, меня первый ударил, мы тихо сидели, пиво пили, тут они зашли, и этот рыжий, здоровый такой, начал на нас кричать что-то, а потом ударил меня…
– Да знаю, я, знаю. Но всё-таки расскажи мне о своей семье. Это будет иметь отношение к нашему дальнейшему разговору. Ведь ты же хочешь вернуться на родину героем? А не предателем? Ведь если мы задержим тебя на один день, то со сборной можешь распрощаться. Ты же это знаешь. А так поговорим час-другой и благополучно доставим тебя на базу. И ещё извинения принесём…
Эдик задумался. Что же делать? Этот господин был прав. Надо выбираться из этого засасывающего болота любым способом. – Надо во всём с ним соглашаться, думал он. Помолчав минуту, он решился продолжить разговор.
– Ну ладно, раз такое дело…. Короче. Родился я в городе Перово, что под Москвой…
– Да я знаю.
– Отец мой, папа Толя, фронтовик, разведчик, до войны работал на заводе Фрезер. После войны, домой не вернулся. У него другая семья в Киеве. Последний раз я его видел в 43-м году. На побывку приезжал. А потом мама его прогнала за измену… Мама моя, Софья Фроловна, работает воспитателем в детском саде. Мы жили очень бедно. Я с 14 лет работал на заводе. – Там и играть начал. Сейчас я ей уже могу помогать, я зарабатываю-то хорошо. Она очень больная у меня. На сердце. Инфарктом болела… Вот и всё. А чего-то ещё вы хотите узнать-то?
– Да я ничего не хочу узнать. Я хочу, чтобы ты узнал кое-что. Почитай вот это.
Полторацкий достал из портфеля потёртую папку, полистал её и протянул Эдику.
– Почитай этот материал. Кстати, ты семь классов закончил? Прочитать-то сумеешь? То, что ты здесь прочитаешь, является государственной тайной вашего государства. Важнейшей тайной. Я потом объясню тебе, зачем я тебя знакомлю с этим делом. Это уголовное дело 36 года. Ты почитай, а я
Николай Иванович медленно вышел из комнаты. У двери оглянулся с Иронической усмешкой и тихо закрыл за собой дверь. Эдик остался в комнате с полицейским начальником, который, не обращая на Эдика ни малейшего внимания, перебирал бумаги, курил огромную сигару, пускал и пускал в потолок клубы густого сизого ароматного дыма. Эдик приступил к чтению. Сначала он ничего не понимал, зачем ему всё это? Но слово за слово, и до него стал доходить смысл документов, которые ему подсунули….
Глава третья
Золотая молодёжь – цвет нации
Они ехали в поезде, в Москву, в купейном вагоне. Будущий лётчик, курсант Лёнька Хрущёв и инструктор авиаотряда Николай Павловский. Коля постарше, уже взрослый мужик, авторитетный, но весёлый и бесшабашный, такой же, как и Лёнька. Лёнька – двадцатилетний юнец, сын большого человека в Москве, но совершенно не похожий на всех этих детей начальников. Компанейский, душа любой компании. Анекдотов знает намерено, ни одной бабы не пропустит, безбашенный какой-то. Но лётчик из него должен получиться отменный. Абсолютно бесстрашный, рисковый, но решения в воздухе принимает быстро и почти всегда верные. Они как-то сошлись с Николаем. То ли на почве компанейства, то ли на почве выпивки. Сейчас они в отпуске, после успешной сдачи тестирования решили навестить Первопрестольную, а заодно и Лёньке с отцом и мачехой повидаться. Оба уже пьяные, развязные и шумные.
С ними в купе едет пожилой командировочный, бухгалтер, наверное, и пожилая женщина, неопределённой профессии и происхождения. Они ведут себя тихо, боязливо, замечаний не делают. Наверное, просто решили дотерпеть до Москвы. А лётчики разошлись во всю. От шумных разговоров о полётах, технике и промывания косточек начальству постепенно перешли на баб. Смех становился всё более беспричинным, шутки всё более и более скабрезными. Выяснили, что они оба пользовали одну и ту же девицу, продавщицу буфета в училище Нинку Веселовскую. Хотя, кто её и не пользовал? Наверное, всему училищу давала. Девка крепкая, грудастая, румяная. Глаза карие, с поволокой. Был в неё романтично влюблён один курсант Сашка Лосев. Ходил, вздыхал, цветы ей приносил. Она не отшивала его, делала вид, что очень польщена его ухаживаниями. Но на свиданиях с лётчиками, смеялась над ним и говорила, что с таким ухажёром можно завянуть вместе с его цветами… Короче блядь ещё та.
Наконец Лёнька затянул их, курсантскую
Мама, я за лётчика пойдуМама, я лётчика люблюЛётчик делает посадкиИ ебёт без пересадкиВот за это я его люблю….А Коля продолжил
Мама, за танкиста я пойдуМама, танкиста я люблюУ танкиста длинно дулоМне ребёночка надулоВот за это я его люблю…Наконец женщина не выдержала.
– Ребята, вы хоть бы пожилую женщину постеснялись, что ли.
– Ладно мать. Постараемся.
Но веселье продолжалось. Правда, спирт авиационный уже кончался. А жажда становилась всё сильнее. Уже подъезжали к Москве. Конечно, в таком состоянии являться к отцу – Первому Секретарю Горкома, было никак нельзя. И тут у Николая родилась идея.
– Лёнь, а давай в Перово выйдем. Водки купим, да и погуляем ещё чуток. У меня в Перово есть одна зазноба, армяночка. Кариной звать. Может она тебе подружку подыщет. Остановимся на денёк, развеемся, а там и в Москву махнём….