"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Оно и видно.
— Вот вы бы с ним заместо отца и поговорили. Уважают вас на заводе, и Митька уважает… А вы почему–то не желаете.
Старик нахмурился, затеребил усы.
— Я, Петя, многих мастерству обучил. Никому не отказывал. Сколько моих птенцов на заводе, знаешь?
— Знаю. И не только у нас… Вас и в Венгрию и в Болгарию посылали. И там учили.
— Ну, а ежели человек совесть рабочую потерял, то и учить его — без толку время тратить. Из–под палки не выучишь.
— Так–то оно так. Но только надо ему помочь, — не сдавался Петр. — Свихнулся парень. До преступлений
Никанор Иванович тяжело вздохнул и промолчал. Петр догадался, о чем подумал старик.
— Надо увязывать личное с общественным, — укоризненно сказал он. — Ежели такого, как Неверов, мы все вместе не переломим, он кому–то личное горе тоже причинить может.
— Молчи, — глухо отозвался Никанор Иванович. — Мое личное горе при мне остается. И не береди его, бога ради, не увязывай.
Он засопел, потом резко поднялся со своего места и вышел в цех, с силой захлопнув за собой тонкую дверь.
Петр досадливо сгреб со стола свою кепку. Не получился разговор, только старика расстроил.
И все же Гвоздев продолжал наблюдать за Неверовым. Он даже пробовал откровенно говорить с Митей, но тот отнесся к этому враждебно. Тогда Петр побывал у него дома, познакомился с матерью и братишкой, а потом разговорился с соседкой. Та под большим секретом рассказала ему, что Митя спутался с Зоей Ложкиной, непутевой и вообще подозрительной девицей, которая работает в каком–то кафе официанткой. Подробно рассказала соседка и об отношениях в семье Мити, о его привязанности к младшему брату.
Петр был очень горд собранными сведениями. При этом он старался во всем подражать Коршунову и Гаранину, вспоминая, как они держали себя во время визита к нему в дом и бесед с жильцами. Но что дальше делать с собранными сведениями, он не знал. Да и никакого повода в чем–либо подозревать Митю у него не было. «Состава преступления налицо не имеется», — сказал он себе, возвращаясь домой.
На следующий день его вызвал к себе Коршунов. Петр ушел от него сосредоточенный и довольный. Полученное задание целиком захватило его. Он полагал, что это потребует от него немало сил и, главное, времени. Но в тот же вечер у него произошел разговор с Валей Амосовой из формовочного цеха, после которого задание оказалось неожиданно выполненным.
Валя рассказала ему, что встретила Неверова в бухгалтерии. Это было вечером, после работы. В пустом коридоре она неожиданно увидела Митю. Воровато озираясь по сторонам, он возился около одной из дверей. Она не могла понять, что он делал, но чувствовала, что делал он там что–то плохое, что–то недозволенное.
— Интересно. Ну, а когда Митька тебя увидел, то что?
— Покраснел, — смущенно ответила Валя и нерешительно добавила: — Мне даже показалось, что испугался. Сразу ушел.
— Так, так… — Петр глубокомысленно наморщил лоб. — И, между прочим, последние дни он какой–то сам не свой ходит. Заметила?
Валя кивнула головой.
— Помяни мое слово, он что–то переживает. Но в то же время он, паскуда
Некоторое время они шли молча. Петр о чем–то сосредоточенно думал.
— Вот что, Валя, — с неожиданной решимостью, наконец, объявил он. — Тут дело не чистое. Это я тебе точно говорю. Я кое–что в этих делах смыслю. Но все ж таки требуется авторитетная консультация. У меня есть один знакомый. Мировой парень. Как раз такими делами занимается. Фамилия его Коршунов.
— Коршунов? — изумленно переспросила Валя и даже остановилась. — Из МУРа?
— Точно. Разве ты его знаешь?
В ответ Валя растерянно пролепетала:
— Я… я с ним встречалась… То есть виделась…
— Вот это здорово! — воскликнул Петр, в волнении даже не заметив ее растерянности. — Я ему сейчас же позвоню. Вот, кстати, автомат. Надо нам с ним потолковать.
— Нет, нет, я к нему не пойду, ни за что не пойду!
— Это почему же так? Он, что же, обидел тебя или еще там что? — ревниво покосился на девушку Петр.
— Что ты! Но… но я не могу.
Валя отвернула от него пылающее лицо и смолкла. Петр, теряясь в догадках, напряженно ждал. И тут вдруг, повинуясь желанию все рассказать, чтобы Петр ничего не подумал плохого, чтобы поверил, чтобы узнал все от нее самой, Валя, не поворачивая головы, тихо спросила:
— Хочешь, я тебе все расскажу?
— Ну еще бы.
Это было очень, очень трудно, впервые рассказать о себе всю правду, без утайки. Но Вале казалось, что если она сейчас испугается и солжет, то все рухнет, все такое важное и хорошее, что, наконец, вошло в ее жизнь.
Она торопилась и потому говорила сбивчиво, глотая слова, чувствуя, как спазм сжимает ей горло. Но Петр не перебивал и не переспрашивал ее. Он как будто понимал, что сейчас происходит с этой худенькой белокурой девушкой, и волновался не меньше ее самой.
Когда Валя кончила, Петр взял ее за руку и очень серьезно сказал:
— Знаешь, я никогда не думал, что ты такая… такая… стала.
…А на следующий день, идя вслед за Митей по заводскому двору, Петр поймал на себе его настороженный, враждебный взгляд. «Ладно, — решил он. — Коршунов, тот разберется. Сегодня потолкуем». Петр был почему–то твердо уверен, что уж в МУРе–то сразу поймут, что делал Неверов в заводской бухгалтерии и кто его туда послал.
Днем в кабинете Зотова состоялось короткое совещание. Пришел и Сандлер.
— Только что говорил с дежурным врачом, — сообщил он, здороваясь с собравшимися. — Гаранину лучше. Есть попросил.
— Сегодня пятый день, как он там, — заметил Воронцов.
— Надо бы ему подбросить чего–нибудь для аппетита, — предложил Лобанов.
— Да что вы, — махнул рукой Сандлер. — У него есть все, что надо.
— И вдобавок замечательная сиделка, — улыбнулся Сергей.
— Значит, так, товарищи. Что мы имеем на сегодня по делу «пестрых»? — открыл совещание Зотов. — Во–первых, установлен Папаша. Принимаются меры к его аресту. Дальше. Установлен Дмитрий Неверов. Третье. Получены сведения о мнимом Иване Уткине, он же Петр Рубцов. Настоящая фамилия его не установлена, но есть хорошие приметы.