"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Знаю. Ну, и что?
— Оказывается, укус этой «черной моли» опасен.
Глава VII
ТУМАН РАССЕИВАЕТСЯ
Басов приехал в райком партии утром, прямо из дому.
Миновав высокий, светлый вестибюль, он поднялся на второй этаж и подошел к двери с табличкой «Первый секретарь райкома И.М.Васильев.»
— Здравствуй, Петр Максимович. Присаживайся. Что–то вид у тебя неважный, — сказал Васильев, отложив газету.
— Эх! — махнул рукой Басов.
— Чего
— С жуликами вожусь. Какие у меня еще дела! — вздохнул Басов. — Настоящие дела у других. — Он указал на газету.
— Это ты зря, — укоризненно возразил Васильев.
— Но понимаешь, Иван Михайлович, вот прочту газету и иной раз обидно становится. Ну, сам подумай, что за судьба? Ведь в дрянь лезу день–деньской. Кругом до черта хорошего, интересного, узнаешь — дух захватывает. Вокруг миллионы хороших людей, а мне все гадость в руки идет, гниль, мерзость!
Васильев молча слушал и, прищурившись, следил за Басовым. А тот, неожиданно для самого себя распалившись, говорил с искренней горечью и уже не мог остановиться:
— Тебе толкуют о громадных планах, об открытиях таких, что голова кругом идет. А ты? Жулики одни — вот твоя работа. Вокруг грязной лужи крутишься. Да их, прохвостов, жизнь все равно в порошок сотрет и не остановится, не заметит даже: мошкара под ногами, погань, моль действительно какая–то! Кажется, хлопнул мимоходом ладонью — и нет ее!
— То–то и оно, что «кажется», — заметил Васильев. — А поди выковыряй ее. Ну, что я буду тебе доказывать…
— Все ясно, Иван Михайлович, — вдруг усмехнулся Басов и потер широкой ладонью лоб. — Минутная слабость.
— Ну, раз минутная, то срок истек, — шутливо сказал Васильев и уже серьезно добавил: — А попросил я тебя заехать вот зачем. Как обстоит дело по нашей меховой фабрике?
— Установлено пока самое главное — хищения там идут…
— Ага. Идут?
— Да. Но мои сотрудники, по–видимому, промах какой–то допустили.
— Это ты насчет жалобы?
— Не только. Мы, видишь ли, еще до этого напали было на след. И метод вроде бы установили и канал сбыта. Но… в один прекрасный день все это неожиданно исчезло. Л появилась жалоба.
— Думаешь, прекратили они хищения?
— Ну, нет! Не такой это народ. Я бы сказал, природа их не такая.
— В чем же тогда дело?
— По–видимому, чем–то мы себя расшифровали. Хотя, признаться, я проверил наши действия шаг за шагом и ошибки не нашел. Странно, вообще–то говоря. Но так или иначе, а' мы их спугнули, насторожили.
— И они?..
— Перешли на новый метод хищений, придумали новый канал сбыта. Вот и все. Тем более, что внимание их мы усыпили.
— Каким образом?
— Немедленно вернули документы на фабрику и как бы расписались в своем поражении.
—
— То есть?..
— Сейчас я тебя познакомлю с одним очень нужным человеком. Васильев снял трубку телефона и набрал номер.
— Владимир Николаевич? Товарищ Чутко у тебя еще? Так попроси его зайти ко мне.
Он положил трубку и, повернувшись к Басову, сказал:
— Вообще из этого дела, мне кажется, надо будет сделать серьезные выводы. В смысле подбора кадров, организации труда и учета, а также в работе с молодежью.
Басов кивнул головой.
— Верно. Только сначала надо это дело закончить. Скажи, а кто такой Чутко? Уж не…
В этот момент дверь отворилась и вошел Чутко. Васильев поднялся ему навстречу, крепко пожал руку.
— Знакомьтесь, товарищи. Это комиссар милиции Басов Петр Максимович. А это Тарас Петрович Чутко, секретарь партбюро меховой фабрики. Большой мой друг и однокашник. Сколько же мы с тобой знакомы, а, Тарас?
Чутко добродушно усмехнулся и расправил рукой усы.
— Да уж лет так двадцать, считай. С Донбасса. Потом партшкола. Ну, а потом на Первом Украинском, в войну. Ох, голуба, да зараз и не вспомнишь все…
— Да. — согласился Васильев. — Зараз не вспомнишь. Большой путь с партией прошли… — Он тряхнул головой, как бы прогоняя воспоминания, и уже другим тоном сказал, обращаясь к Басову: — Его надо полностью в курс дела ввести. Вообще больше опирайся на коллектив фабрики, Петр Максимович, на партийную организацию. Неоценимую помощь окажут. А теперь вот что. Я вас тут ненадолго оставлю, потолкуйте пока. У меня, — он взглянул на часы, — ровно в одиннадцать совещание небольшое. Ну, а потом договорим.
Оставшись одни, Басов и Чутко некоторое время молчали. Басов вытащил из кармана свою трубочку, аккуратно вставил в нее сигарету и не спеша закурил. «Видно, добренький, — иронически подумал он о Чутко. — Всех, конечно, жалеет!»
— Неприятная у меня задача, — сказал он наконец. — Придется потревожить ваш душевный покой. Знаю, человек вы на фабрике новый…
— Да шо там. Нехай, тревожьте. — Тарас Петрович усмехнулся в усы. — Наперед знаю, что вас интересует.
— Что же именно, по–вашему?
— Та меня вже пытали ваши хлопцы насчет Климашина.
— Не то, дорогой Тарас Петрович, так ведь вас, кажется, зовут? Совсем не то.
Чутко удивленно посмотрел на собеседника.
— Вот те раз! Что же тогда стряслось?
— А вот что.
Басов глубоко затянулся табачным дымом и приступил к рассказу.
По мере того как он говорил, широкое, румяное лицо Тараса Петровича с сеткой добродушных морщинок вокруг глаз словно затвердевало, вместо добродушного оно стало суровым и настороженным, почти злым. И эта перемена была настолько разительна, что Басов невольно отметил про себя: «Однако мужик он совсем не такой уж добренький. С характером. Интересно, что он предложит».