"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Сэр Хью посетил министра иностранных дел Турции Нумана Менеменджоглу. Перед выходом из посольства я подал ему чистый носовой платок и серые перчатки. Какой ответ даст Нуман англичанам?
Этот ответ приводился в телеграмме № 875 из английского посольства в Анкаре в министерство иностранных дел в Лондоне. В ней говорилось:
«Менеменджоглу заверяет меня, что турецкое правительство предпримет определенные шаги в этом направлении, как только станет ясно, что высадка союзников на западе прошла успешно».
Все дипломаты смотрели на
Фотографии этих телеграмм я передал Мойзишу. Теперь мы встречались в его автомобиле — «опель-адмирале». Он медленно ехал по заранее условленной улице, тюка не замечал меня. Я быстро вскакивал в машину и мы исчезали в кривых переулках.
Я, как правило, сидел притаившись на заднем сиденье с поднятым воротником пальто. Мы ехали через площадь Улусмайдан, самую оживленную площадь Анкары, где наш «опель-адмирал» двигался в потоке других машин и где следить за нами было просто невозможно. Яркие рекламные огни прорезали легкую дымку очи.
Я смотрел на затылок Мойзиша. «Когда-нибудь у меня будет собственный шофер», — думал я.
Улицы стали уже и тише. Я обернулся и посмотрел о улицу через заднее стекло. Когда убедился, что за нами никто не следует, закурил сигарету. Это значило, что вокруг все спокойно. Мойзиш облегченно вздохнул.
Я положил пленку на сиденье рядом с ним и взял приготовленную для меня пачку денег.
Затем он обычно начинал задавать мне вопросы. В этом отношении он напоминал мне Мару. — Когда вы решили работать на нас? — Два года назад. — Я говорил ему первое, что приходило мне в голову.
— Вы работаете один?
— Да.
— Берлин не верит, что один человек может сделать столько снимков. У вас должны быть помощники.
— Мои помощники — мои руки.
— Просто не верится, что секретные документы в английском посольстве так плохо охраняются.
— Они не валяются в посольстве. Чтобы добраться до них, нужно рисковать.
Мне всегда нравилось ездить в машине, но за это приходилось расплачиваться — Терпеть вопросы Мойзиша.
— Ваше имя?
Я поймал его взгляд в зеркале и улыбнулся!
— Цицерон.
Он нахмурился и несколько минут молчал.
— Пожалуйста, высадите меня где-нибудь недалеко от английского посольства, — сказал он.
— А это не рискованно?
— Одним риском больше или меньше — какая разница?!
Мы повернули на бульвар Ататюрка.
— Почему вы работаете на нас?.
— Потому что вы хорошо платите. Вы знаете об этом сами.
— Это единственная причина?
— Какие еще причины должны быть у меня?
— Я хочу знать действительные причины. — Его голос был настойчивым.
Я молчал. Его, видимо, беспокоило, что у меня не хватало идейности. Все немцы таковы.
— Скажите мне о действительной причине, — снова начал он.
Я выбросил флаг, который он хотел видеть развевающимся:
—
Наконец я сказал то, что он давно хотел от меня услышать. Он кивнул в знак того, что всегда подозревал это. Вероятно, из уважения к моей большой ненависти к англичанам он несколько минут молчал.
Я играл на доверчивости Мойзиша. То, что я сказал потом, вырвалось из меня как мучительное воспоминание.
— Англичанин убил моего отца, — хриплым голосом проговорил я.
Мойзиш задумался. Теперь он имел подходящее объяснение моей шпионской деятельности — месть. Я перевел разговор на другую тему:
— Полагаю, вам не составит труда сделать копию ключа?
— Нет, — пробормотал он.
Я дал ему восковой слепок ключа от черного ящика, который ночью стоит на тумбочке сэра Хью.
— Для одного ящичка копию ключа я сделал сам, но этот ключ очень трудный, — заметил я.
— Хорошо, посмотрю, — невнятно проговорил он. Мы ехали вверх по улице, в конце которой находилось посольство.
— Замедлите, пожалуйста. Он сбавил газ.
— Я очень сожалею о том, что, задавая вам вопросы, напомнил вам о вещах, которые…
Для сотрудника немецкой разведывательной службы он проявил большую деликатность.
Я выпрыгнул из медленно движущейся машины, пробежал несколько шагов рядом о ней и захлопнул дверцу. Мойзиш увеличил скорость.
Я остался один на темной улице. Вздрогнул — и мороз пробежал по телу. Я почувствовал страх, страх от гнева моего отца, который умер своей смертью. Тополя на холме отбрасывали грозные тени, Я робко улыбнулся, пытаясь избавиться от страха.
К утру все страхи улетучились. Стоваттная лампа на моей тумбочке ярко освещала документы, касающиеся различных сторон войны.
Телеграммы и меморандумы, расшифрованные для сэра Хью, проходили через мою комнату, Ночью я вел странный разговор с сильными мира сего, чьи имена фигурировали в документах.
Позже в своих мемуарах Черчилль писал:
«Если бы нам удалось склонить Турцию вступить в войну, то стало бы возможным, не отвлекая ни одного солдата, ни одного корабля и ни одного самолета от главных и решающих сражений, доминировать над Черным морем, используя лишь подводные лодки и легкие корабли, оказывать помощь России и доставлять снабжение ее армиям путем менее дорогим и более быстрым, чем Арктика или Персидский залив».
Вот к чему сводилась проблема. Я узнал о ней во всех деталях из телеграмм, которые сфотографировал. Иногда эти детали были мне непонятны, но зато в других документах обстановка анализировалась со всей откровенностью.
Кодовое наименование операции «Оверлорд» все чаще и чаще появлялось перед объективом моего фотоаппарата. Со временем я понял, что это наименование может относиться только ко второму фронту, открытия которого требовали русские от своих союзников, ко второму фронту, который вошел в историю как вторжение во Францию.