Военные загадки Третьего рейха
Шрифт:
Трудно себе представить, как могло остаться без внимания руководства страны во главе со Сталиным совершенно секретное сообщение НКВД СССР в ЦК ВКП(б)и СНК СССР от 2 июня 1941 года. В документе докладывалось о широкомасштабных военных мероприятиях немцев вблизи границы с СССР, в том числе о ночных перебросках частей всех родов войск, сосредоточении двух армейских групп, рекогносцировках в приграничных районах, о сосредоточении вблизи пограничных рек понтонов, брезентовых и надувных лодок, наконец, о запрещении отпусков в германской армии.
Сталин обладал в июне 1941 года достаточно достоверной информацией для принятия действенных мер по отражению гитлеровской агрессии.
О нарастании военной опасности
Постоянными стали нарушения советского воздушного пространства гитлеровской авиацией. Но советской зенитной артиллерии и истребительной авиации было запрещено сбивать вторгнувшиеся немецкие самолеты-разведчики. Не допускалось открытие даже предупредительного огня по нарушителям. За всем этим стоял патологический страх Сталина «спровоцировать» немцев, дать им «повод» начать войну.
Предупреждения о готовящемся нападении Гитлера поступали от правительства США и Англии.
Американский дипломат в Берлине Эдисон Вудс, имевший связи в немецких высших кругах, получил в августе 1940 года информацию о приготовлениях в ставках Гитлера к войне против СССР. Позже Вудс узнал о директиве № 21 — плане «Барбаросса», утвержденной Гитлером. Президент США Рузвельт сообщил в Москву о полученных сведениях.
На основании анализа военной обстановки в Европе весной 1941 года Черчилль решил проинформировать Сталина о немецких планах в личном послании. Английский посол в Москве Криппс тщетно пытался вручить его Сталину или Молотову. Лишь через две недели предупреждение Черчилля было передано в Народный комиссариат иностранных дел. Спустя три дня посла уведомили, что послание премьер-министра вручено Сталину.
Предупреждения, поступившие из Вашингтона и Лондона, были расценены Сталиным как очередная дезинформация, как попытка посеять подозрительность в отношениях СССР с Германией.
Советские разведывательные органы свой долг выполнили — руководство имело убедительные данные о надвигающейся опасности. Но пробить стену убежденности Сталина в непогрешимости его собственных суждений оказалось невозможным.
Сохранились весьма выразительные резолюции будущего генералиссимуса на разведывательных донесениях.
На сообщении советского военного атташе во Франции о том, что нападение Германии назначено на 22 июня 1941 года, Сталин начертал: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его». На срочном сообщении о назначении немецких начальников военно-хозяйственных управлений на оккупированной советской территории вождь собственноручно написал — послать источникк е… матери, добавив, что это «не источник», а «дезинформатор».
Венцом неспособности Сталина реально оценить обстановку является донесение Берии Сталину от 21 июня 1941 года, в котором отрицается сосредоточение 170 дивизий Гитлера на советской западной границе. Берия с холуйской угодливостью завершает донесение словами: «Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помнили Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет». Вот такая «мудрость»!
В воспоминаниях Молотова ясно сквозит недоверие и недооценка, которые они со Сталиным питали к разведке. «На разведчиков положиться нельзя, — утверждал Молотов, — их надо слушать, но надо проверять. Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься. Если бы мы пошли за разведкой, дали малейший повод, он (Гитлер) бы раньше напал».
Миф о «внезапности» гитлеровского нападения был политическим маневром Сталина, с помощью которого он хотел снять с себя вину за неподготовленность страны и
У НАС БЫЛ СВОЙ ПЛАН «БАРБАРОССА»
(Рассекреченный «план Жукова»)
О войне написано не все. В настоящее время, когда сняты разного рода ограничения, принуждавшие смотреть на факты только с позиции заданных «судьбоносных решений», в мемуарной и историко-документальной литературе о Второй мировой войне представлено много существенных, не известных ранее широкому кругу читателей да и военных историков подробностей, сведений. Свою лепту в это внес и известный автор Виктор Суворов. Популяризация его «нефантастической повести-документа» в газетах и журналах, выход отдельной книги с космическим по нынешним временам тиражом (более миллиона экземпляров!), а также, прямо скажем, неординарная судьба автора и, главное, — содержащиеся в книге сенсации — породили своеобразный «феномен «Ледокола».
Казалось, отшумели споры о научности или псевдонаучности доводов бывшего капитана ГРУ (он и сампризнавал, что не имел доступа к архивным документам той поры). Но вот недавно в архиве президента РФ обнаружен сенсационный документ, который может придать «Ледоколу» второе дыхание.
Документ этот — на пятнадцати страницах. Не машинописных — рукописных. Текст написан убористым каллиграфическим почерком. Но писал не штабной писарь, а высокий чин — генерал-майор, заместитель начальника оперативного отдела Генерального штаба. Кто именно? Тогда данную должность занимал Александр Михайлович Василевский — будущий Маршал Советского Союза. Почему нет машинописного экземпляра? Это поясняет гриф: «Совершенно секретно. Особой важности. Только лично», а также приписка в правом верхнем углу: «Экземпляр единственный». Авторы не решились доверить тайну даже сто раз проверенной на благонадежность генштабовской машинистке.
Как и подобает в подобных случаях, есть «Приложение»: подробнейшие карты Польши, Восточной Пруссии и части Германии. На одной из них проставлена дата: «15 мая 1941 г.» (на первое странице — бланке Народного комиссара обороны СССР указаны только месяц и год). Таким образом, можно датировать весь документ с «Приложением» как составленный не позднее указанного числа.
Перед нами план «превентивного удара» по фашистской Германии, который вполне резонно именовать «Планом Жукова». Почему? Ведь первая подпись под документом (кстати, она не проставлена, а, как говорится, «заделана») — «Наркома обороны». Дело в том, что сам нарком обычно старался держаться подальше от «бумажной писанины», «поближе к практике», к войскам и передоверял эту работу Генштабу. Собственно, в функции Г.К. Жукова как раз и входило военное планирование на самом высоком уровне, и «План стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками»— это его труд.
Охарактеризовав общую угрожающую обстановку на Западе (Германия уже развернула вдоль нашей государственной границы 230 пехотных,22 танковых и 20 моторизованных дивизий). Жуков пишет: «Чтобы предотвратить это (внезапный удар вермахта и войск сателлитов Германии) и разгромить немецкую армию, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать и разгромить (в документе рукой Жукова внесена поправка — слово «разгромить» зачеркнуто, как и предшествующий союз «и») германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск»…