Военный аппарат России в период войны с Японией (1904 – 1905 гг.)
Шрифт:
Так, еще в бытность Куропаткина военным министром в Главном штабе был разработан план увеличения офицерского корпуса в случае войны. Сущность его заключалась в том, чтобы с началом мобилизации провести ускоренный выпуск из юнкерских училищ, после чего они начинали готовить к производству в офицеры по сокращенной программе вольноопределяющихся 1-го и 2-го разрядов, а также нижних чинов, имеющих необходимый уровень образования [122] . Впоследствии нечто похожее и было сделано [123] . В первое же время на настойчивые просьбы А. Н. Куропаткина привести в исполнение вышеуказанный план военный министр упорно отмалчивался, а затем, амбициозно заявил, что пополнение офицерского состава – его забота, а не командующего армией [124] .
122
Куропаткин А. Н. Указ. соч. – С. 261.
123
См.: ЦГВИА. Ф. 1. ОП. 1. Д. 66994. Л. 15.
124
Куропаткин
Большой вред приносил бюрократизм, глубоко укоренившийся в Главном штабе. Слепое следование устаревшим инструкциям принимало подчас зловещие формы. В данном случае характерен пример с так называемыми «воскресшими покойниками». Дело в том, что многие заболевшие генералы и штаб-офицеры, отправленные на излечение в Европейскую Россию, после выздоровления не спешили возвращаться на Дальний Восток. Они потихоньку оседали в столицах и больших городах, тем не менее числились в действующей армии и получали соответствующее содержание. В это время их частями командовали другие люди, которые, поскольку место считалось занятым, лишь «временно исполняли обязанности», со всеми вытекающими отсюда последствиями. Куропаткин неоднократно просил Главный штаб установить определенный срок отсутствия, по истечении которого вакансии становились бы свободными. После длительной волокиты ходатайство главнокомандующего наконец удовлетворили, и «временно исполняющие» начали командовать частями на законных основаниях. Но когда закончилась война и был подписан Портсмутский договор, «воскресшие покойники» пожелали вернуться в строй и вступить в командование бывшими своими частями. По существующей в описываемый период инструкции вакантной являлась должность, «освободившаяся по случаю смерти, отставки, увольнения в отпуск до отставки или перечисления в запас лица, занимавшего эту должность, а также должность вновь созданная, но еще не замещенная» [125] .
125
ЦГВИА. Ф. 831. ОП. 1. Д. 951. Л. 31об.
На основании вышеуказанной инструкции в Главном штабе сочли претензии «воскресших покойников» вполне обоснованными, и из Петербурга в армию поступило распоряжение, на основании которого новый главнокомандующий Н. П. Линевич (назначенный вместо Куропаткина после поражения под Мукденом) был вынужден отдать приказ об отмене сделанных им ранее распоряжений о различных назначениях [126] .
Общая организация тактической подготовки войск входила в функции Главного штаба. В то время в армии Российской империи, как и в любой армии с остатками феодальной организации, еще сохранялось особое пристрастие к шагистике и парадам. Тактические учения проводились по устаревшим шаблонам. Недостаточное внимание уделялось огневой подготовке войск, преувеличивалось значение штыковой атаки [127] .
126
Куропаткин А. Н. Указ. соч. С. 270.
127
См.: Русский инвалид. 1905 г. № 1. С. 6.
Преподаватель военной истории и тактики Киевского военного училища, полковник Генерального штаба В. А. Черемисов вскоре после Русско-японской войны писал: «Единственный принцип, заменявший нам теорию тактики и стратегии „...“ выражался немногими словами: „навались миром, хотя бы и с дубинами, и всякий враг будет сокрушен“ [128] . Маневры отличались надуманностью, схематичностью и полной оторванностью от реальной действительности. Слабо отрабатывалось взаимодействие трех основных родов войск: пехоты, кавалерии и артиллерии [129] . Кроме того, большие маневры проводились редко [130] .
128
Черемисов В. А. Русско-японская война 1904—1905 гг. СПб., 1909. С. 284.
129
Бескровный Л. Г. Армия и флот России в нач. XX в. М. , 1986. С. 27.
130
Геруа А. После войны о нашей армии. СПб., 1906. С. 33.
Теперь перейдем к проблеме организации разведки в военном ведомстве, а также к вопросам обеспечения безопасности, т. е. расскажем о контрразведке и военной цензуре. Этот раздел особенно важен тем, что дает ответ на вопрос, который в нашей работе еще не затрагивался: почему Россия оказалась не готова к войне?
Организация и деятельность агентурной разведки дореволюционной России долгое время считались «белым пятном» отечественной истории. Первые научные публикации по данной проблеме появились сравнительно недавно [131] . Между тем, изучая историю войн и военного искусства, о разведке нельзя забывать, так как наличие надежных агентурных данных о противнике – один из решающих факторов как при подготовке к войне, так и при разработке стратегических операций. В 1904 г. Россия вступила в войну с Японией абсолютно неподготовленной. Это обстоятельство самым тяжелым образом отразилось на работе всех органов Военного министерства, которые были вынуждены с лихорадочной поспешностью перестраивать свою работу и наверстывать упущения мирного времени. И дело здесь вовсе не в том, что война явилась неожиданностью.
131
Деревянко И. В. Русская агентурная разведка в 1902—1905 гг. Военно-исторический журнал. – 1989. № 5. С. 76—78; Русская разведка и контрразведка в войне 1904—1905 гг. Документы. Составитель И. В. Деревянко (в
Во «Всеподданнейшем докладе» по Военному министерству за 1903 г. читаем: «Вследствие угрожающего положения, занятого Японией, и ее готовности перейти к активным действиям, начальникам главных управлений были сообщены предположения об отправлении на случай войны на Дальний Восток подкреплений. Соображения о подготовительных мероприятиях по всем главным управлениям и примерный порядок и последовательность отправления войск из Европейской России, равно как и общие основания подразделения войск на театре военных действий и организации высшего управления, представлены на Высочайшее благозаверение Всеподданнейшими докладами 14 октября № 202 и 16 октября № 203» [132] .
132
ЦГВИА. Ф. 1. ОП. 1. Д. 64006. Л. 78об.
Итак, о войне знали заранее, меры принимали, но оказались совершенно неготовы! И это объяснялось отнюдь не нерадивостью руководства Военного министерства. Все дело в том, что Японию не считали серьезным противником. По мнению министра внутренних дел В. П. Плеве, война на Дальнем Востоке должна была быть «маленькой и победоносной», а посему и готовились к ней соответственно. Причиной же столь жесткого заблуждения стала та информация, которую получал Главный штаб от своих разведорганов накануне войны.
Посмотрим теперь, как была организована разведывательная служба военного ведомства России в первые годы двадцатого столетия.
Схематическое изображение системы организации военной разведки России по внешнему виду чем-то напоминало осьминога. Во главе – мозговой центр в лице генерал-квартирмейстера Главного штаба, от которого тянулись щупальца к штабам военных округов[#] и военным агентам[*] за рубежом, от которых, в свою очередь, расходились нити тайной агентуры. Кроме того, разведывательную информацию собирали дипломаты, чиновники Министерства финансов и морские атташе, имевшие собственную агентуру. Собранные сведения они посылали своему непосредственному начальству, которое, в свою очередь, переправляло их в разведывательный центр Главного штаба. Накануне Русско-японской войны таким центром был военно-статистический отдел управления 2-го генерал-квартирмейстера. В это время должность 2-го генерал-квартирмейстера занимал генерал-майор Генерального штаба Я. Г. Жилинский, а должность начальника военно-статистического отдела – генерал-майор Генерального штаба В. П. Целебровский. В состав отдела входили четыре отделения: 6-е (по военной статистике России), 7-е (по военной статистике иностранных государств), 8-е (архивно-историческое) и 9-е (оперативное) [133] . Разведкой непосредственно занималось 7-е отделение, насчитывающее в своем составе 14 человек и возглавляемое генерал-майором Генерального штаба С. А. Ворониным [134] . Именно здесь сосредоточивались и обрабатывались сведения, поступающие из штабов военных округов и от военных агентов за рубежом. Следует отметить, что в XIX веке разведывательная служба России ни в чем не уступала своим зарубежным конкурентам. Однако к началу XX века положение существенно изменилось.
133
Общий список чинов Главного штаба на 20 января 1904 г. – СПб. 1904.
134
Там же.
Наступила эпоха бурного развития военной техники и тотальных войн, охватывающих все стороны жизни государства. Значительно возросло значение агентурной разведки, увеличилось число ее объектов и способов ведения. Это потребовало резкого увеличения финансовых ассигнований, а также более прочной и надежной организации. Между тем русская разведка не успела вовремя перестроиться и к началу войны с Японией уже во многом не отвечала требованиям времени. Первой и главной причиной этого было скудное финансирование со стороны государства. До войны с Японией Главному штабу по 6-й смете «на негласные расходы по разведке» ежегодно отпускалась сумма в 56 950 руб. в год, распределявшаяся между военными округами от 4 до 12 тыс. руб. на каждый. Военно-статистическому отделу на нужды разведки выделялось около 1 тыс. руб. в год. Исключение представлял Кавказский военный округ, которому в персональном порядке отпускались ежегодно 56 890 руб. «для ведения разведки и содержания тайной агентуры в Азиатской Турции» [135] . (Для сравнения: Германия на «негласные расходы по разведке» только в 1891 г. выделила 5 251 000 рублей; Япония, готовясь к войне с Россией, затратила на подготовку тайной агентуры около 12 миллионов рублей золотом. [136] )
135
ЦГВИА. Ф. 487. ОП. 1. Д. 231. Л. 1.
136
Чернозубов Ф. Японские тайные разведки до войны. Военный сборник. – 1914. № 3. С. 6; Московские ведомости. – 1891. № 29.
Отсутствие необходимых денежных средств затрудняло вербовку, и зачастую резиденты[#] русской разведки были вынуждены отказываться от услуг потенциально перспективных агентов только потому, что им нечем было платить.
Помимо недостатка денежных средств были и другие причины, обусловившие отставание разведслужбы России.
Разведка велась бессистемно, при отсутствии общей программы. Военные агенты (атташе) посылали донесения то в Главный штаб, то в штабы ближайших военных округов. В свою очередь, штабы округов не всегда считали необходимым делиться с Главным штабом полученной информацией [137] . (В данном случае мы сталкиваемся с проявлением того сепаратизма, о котором уже говорилось в 1-й главе.)
137
ЦГВИА. Ф. 400. ОП. 4. Д. 106. Л. 7; Ф. 487. ОП. 1. Д. 231. Л. 1.