Военный госпиталь. Записки первого нейрохирурга
Шрифт:
Я привожу только резкие примеры, но тяжесть положения – не в этих примерах, а в повседневной мертвой рутине и педантократии.
Пример общественных организаций приводит нас к выводу о необходимости коренным образом пересмотреть вопрос о правах Военно-санитарного ведомства в смысле наделения их правом кредита и инициативы.
Не предрешая пока других вопросов военно-санитарного строительства, я должен сказать, что если Военно-санитарное ведомство получит эти права, то встанет лицом к лицу с одним существенным вопросом, а именно: это повлечет ломку иерархического уклада в смысле выделения ведомства в самостоятельную организацию с нисходящей прямой вместо зигзагообразной подчиненности военного врача через строевое начальство высшим военно-санитарным органам. Мы не будем здесь долго останавливаться на этом вопросе, но укажем только на то, что этот вопрос чрезвычайно важный и требующий к себе большого внимания. Если вы дадите себе труд просмотреть всякого рода резолюции, идущие как от малых, так и больших коллективов, вы найдете одно и то же: поставить этот вопрос
Нельзя говорить о какой-либо искусственной изоляции военно-санитарного дела, особенно на войне, но придать ему определенную гибкость и эластичность необходимо. Военно-санитарная деятельность связана с определенными заданиями стековых частей, и в этой области приказ военного начальства является отправной точкой деятельности врачебно-санитарной; в части же преимущественно санитарной врачебно-санитарное ведомство должно само ставить себе цели и разрабатывать планы в порядке инициативы.
Из-за отсутствия у Военно-санитарного ведомства прав кредита и инициативы и недостаточной эластичности его деятельности к нему родилось недоверчивое отношение в обществе. Вследствие этого рядом с Военно-санитарным ведомством из-за недоверия к его силам, из-за недоверия к его творческому порыву начал и сверху и снизу возникать целый ряд организаций. Пошли надстройки, и они шли как сверху и снизу, так и параллельно. Так возникли: управление верховного начальника санитарной и эвакуационной части принца Ольденбургского, целый ряд комитетов высочайших особ, целый ряд особых шефских организаций и т. д. Параллельно с ними возникают мощные общественные организации – общеземские и общегородские. Одновременно с этим снизу началась организация врачебных слоев, создался ряд совещаний, съездов, которые приобретали права петиций, из петиций рождались директивы и т. д. Я знаю случай, когда представители Военно-санитарного ведомства должны были идти по пути, по которому их вела жизнь: укажу хотя бы только на вопрос о прививках.
Естественно, что возникшие за счет косности Военно-санитарного ведомства, из-за недостатка доверия к его порыву, из-за недостатка доверия к его творческой энергии организации приняли на себя задачу разрешения военно-санитарных заданий; нужно сказать правду, исторически тяжелую правду, что у нас в военно-санитарном деле преобладали любители – военно-санитарное дело вели люди, не имеющие никакого профессионального стажа; они принесли туда очень малый теоретический запас сведений, принесли проблематический запас опыта; принесли, может быть, только одно желание работать в любимом ими деле санитарии. Получился опасный прецедент, был произведен ряд рискованных экспериментов, ближайшим объектом которых являлся индивидуум, а отдаленным – благополучие войска, нации.
Вот те обстоятельства, которые заставили желать коренного пересмотра тех основ, на которых должен строиться весь уклад военно-санитарного дела русской армии. Быть может, назрел вопрос о реформе в смысле организации унитарной системы помощи на театре военных действий. Но, несомненно, назрел этот вопрос в основной организации, именно в самом Военно-санитарном ведомстве.
Перед Военно-санитарным ведомством поставлен целый ряд насущнейших задач, при разрешении которых надо, с одной стороны, уничтожить печальные ненормальности прошлого, с другой – пытаться заложить здоровые начала будущей организации, и с третьей – создать для нашего переходного времени такие формы, которые совпали бы с течением жизни, и которые провели бы корабль санитарного благополучия через это переходное время сколько-нибудь удовлетворительно.
Эти задачи чрезвычайно крупны и ответственны.
Первая задача сложна потому, что слишком много накопилось ненормальных явлений в жизни Военно-санитарного ведомства в прошлом, слишком тесными нитями переплетены они между собой, слишком определенная создалась атмосфера, чтобы можно было сплеча разрубить этот гордиев узел, не внося разрухи при таком образе действий в самую работу ведомства в переживаемую нами минуту. В этом последнем лежит огромная ответственность предстоящей задачи: неосторожно порванная цепь может тяжело ударить и по армии, и по военным врачам.
Сложность и ответственность второй задачи – закладка фундамента для рационального устройства Военно-санитарного ведомства – понятны сами собой; еще не выкристаллизовались общие основы будущего строительства всей России, а только по ним и придется строить в будущем военно-санитарное дело, которое должно быть не чем-то обособленным, а гармоничной частью общего целого. Когда мы примем то или другое решение, тогда мы будем говорить об этом.
Из изложенного ясно, что ко всем тем мероприятиям, которые излагаются ниже, надо относиться со строгим учетом переживаемого момента и трудностей проведения в жизнь многого того, что могло бы удовлетворить с точки зрения наиболее целесообразных мероприятий. Необходимость постепенного
Первая наиболее крупная ненормальность в Военно-санитарном ведомстве, недопустимая по самому существу своему, – это его ведомственный департаментский уклад. Критика была невозможна. Мы знаем, что отчеты о Русско-японской войне, появившиеся в 1914 году, до вчерашнего дня лежали под спудом, и только теперь их удалось извлечь из недр канцелярии и пустить в общий оборот. Многим этот отчет не нравился, а все, благодаря этим немногим, не имели возможности воспользоваться его практическими выводами. Это лишало возможности всю страну принять то или другое критическое отношение. Нужно принять во внимание то, что, находясь в бронированном состоянии, военно-санитарное дело не обладало творческим импульсом, чтобы оно могло широко развернуть громадную работу в недрах своего ведомства по организации медицинской помощи в будущей войне: о войне говорили еще в 1912 году; война почти над нами повисла, а разве со стороны Военно-санитарного ведомства была выработана программа, был подобран персонал, разве внесена была в ученый комитет правильная расценка тех средств и материального блага этого резерва, которыми могло пользоваться Военно-санитарное ведомство? Ничего подобного не было сделано именно вследствие бронировки; не сделано было еще и потому, что Военно-санитарное ведомство отказывалось от помощи; я знаю, когда профессора предлагали свои услуги Военно-санитарному ведомству использовать их в начале войны, оно сказало, что ему профессоров не надо; приходили представители Красного Креста, предлагали организовать транспортное дело, которое было ниже всякой критики, – под Мукденом мы потеряли 25 000 раненых потому, что на всю армию у великого народа было всего 1000 повозок, в которых можно было вывезти 2000 человек, – оно тоже отказало, заявив, что дальше тылового района оно никого не пустит.
Военно-санитарное ведомство увеличивало транспорты, но его расчет был очень скромен, да и эту программу транспортного дела Ведомству разрешить во всем объеме не удалось, и дело застыло в стадии неудовлетворительных попыток. Впоследствии глава Военно-санитарного ведомства осознал свои сшибки и обратился за помощью к общественным организациям, но многое было уже трудно исправить.
Создавалась обстановка, при которой изолированное положение оказывалось угрожающим.
В ответ еа вопрос, в какой же форме при условии возможно меньшей потери времени можно было бы это осуществить, мы могли бы раздвинуть рамки, вдвинуть санитарное ведомство в общую жизнь, слить с теми гранями, с которыми оно может соприкасаться, и провести жизненные нити в страну, чтобы слиться и получить отзвук, чтобы чувствовать себя так, как чувствует себя вся страна, чтобы располагать благами как духовных накоплений, так и материального уклада.
Нам представлялось естественным желать создания одного авторитетного центрального органа, который взял бы на себя колоссальную задачу организации общегосударственной санитарии, в особенности в течение настоящей мировой войны (Первой мировой войны. – Ред.), когда России выпадает на долю помогать миллионам бойцов, призревать сотни тысяч инвалидов, лечить сотни тысяч венериков, цинготных из рядов войск и заботиться о благополучии тыла – всей родины. Еще настойчивее желание видеть такой орган, если мы представим себе очередные вопросы предстоящей демобилизации. Мы боимся, что демобилизация будет сложнее мобилизации, и мы должны быть готовы к очень многому: эвакуация, санитарный надзор, организация осадочных госпиталей для заразных больных как нашей армии, так и армии пленных, призрение инвалидов, увечных, организационная работа в прифронтовых губерниях, на которых обрушится центр тяжести демобилизующейся многомиллионной армии. Вот вопросы, которые могут сделать изоляцию Военно-санитарного ведомства трагической для всей страны. Разве мы не стояли перед трагедией в начале войны, когда не оказалось транспортов на полях битв, когда эвакуационный аппарат действовал так, что раненые с полей битвы приезжали в Москву, когда в 40 верстах от Варшавы восемь тысяч человек не могли быть перевезены в Варшаву в течение пяти дней (Гройцы)?
Военно-санитарное ведомство только через такой орган могло бы войти в контакт со всей страной и только через такой орган могло бы опираться на ресурсы всей страны в решении как насущных задач, так и могущих в недалеком будущем возникнуть – я говорю об эвакуации и демобилизации и о ликвидации тяжелых ран народа: увечий и хронических и инфекционных заболеваний военного времени.
Если через этот орган Военно-санитарное ведомство выйдет из опасного положения изолированного департамента, то теперь возникает еще более неотложный вопрос – урегулирование вопроса об объединении или слиянии деятельности организаций, параллельно работающих с Военно-санитарным ведомством как на фронте, так и в тылу, – Красный Крест, Всероссийский Земский и Городской союзы. Мы указали выше на причины возникновения и расцвета деятельности этих организаций и здесь скажем: чем ярче написаны страницы их деятельности, тем бледнее страницы истории деятельности Военно-санитарного ведомства. В отношении этих организаций Военно-санитарное ведомство не только первое время войны становилось в изолированное положение, но, что хуже всего, порой изолированность переходила свои границы, становясь нездоровым недоброжелательством, а между тем, все эти организации в своих центрах несут такую массу однородной работы, что острота вопроса о неорганизации ее теперь дошла до кульминационного пункта, особенно в связи с необходимостью щадить государственный бюджет.