Военный коммунизм в России: власть и массы
Шрифт:
Помимо всех пайков и выдач кремлевские обитатели широко пользовались столовыми ВЦИК, СНК и делегатской столовой Коминтерна. Здесь меню для сотрудников ВЦИК было намного беднее прочих (явно в соответствии с реальным значением ВЦИК в системе «советской» власти), их не баловали, как совнаркомовцев и коминтерновцев, дичью, сыром, ветчиной, сардинами и икоркой. Комиссия не стала долго переваривать листы с меню столовых, ее вердикт был скор и ужасен:
«Нормы столовой Совнаркома и особенно Коминтерна необходимо пересмотреть в сторону значительного их сокращения, приняв во внимание общее положение с продовольствием… Что же касается индивидуальных выдач ответственным работникам, то необходимо установить единообразную норму, чтобы не получалось такого, что некоторые товарищи получают по нескольку раз в месяц» [555] .
555
Там
В период военного коммунизма в каждом городишке имелось свое «кремлевское» снабжение, более или менее напоминающее московский оригинал. Конечно, все эти фунты, ветчина и икра в столовых государственного руководства в ином случае не стоили бы и строчки исторического исследования. Трудно что-либо возразить против того, чтобы руководство страной, правительство пользовалось обеспеченным и полноценным снабжением и питанием. Но если изобилие спецраспределителей и столовых существует на фоне общего неблагополучного положения страны, к которому привела политика того же руководства, когда оно существует наряду с пропагандистской фразеологией равенства, прикрываясь грифами секретности и сказками о том, как нарком продовольствия падал в обморок от голода на заседаниях Совнаркома (это были обычные для слабого здоровья Цюрупы сердечные припадки), то это заслуживает внимания, поскольку лишний раз подчеркивает раздвоение сознания коммунистического руководства и общественной морали, которые сыграли важную роль в стагнации, кризисе и гибели советского строя.
Вместо заключения
Еврейский вопрос в революции, или О причинах поражения большевиков на Украине в 1919 году
Насколько обоснованно выносить в качестве заключения ко всей книге частный, казалось бы, вопрос? На наш взгляд, вполне, поскольку без еврейского вопроса — нет истории революции. Любой серьезный анализ русской революции и вообще всей истории коммунизма неизбежно поднимает т. н. еврейский вопрос. Его значение в ходе революции и гражданской войны в пределах бывшей Российской империи было исключительно велико, и не найдется такой крупной темы, которая бы в той или иной степени не затрагивала его. Настроения крестьянства и рабочего класса, террор, борьба в высшем коммунистическом руководстве, спекулятивный вольный рынок и т. д. — все эти проблемы обостряют внимание к еврейскому вопросу в годы становления Советской власти в России и союзных ей республиках.
Более того, в дальнейшем окажутся малосостоятельными попытки сколько-нибудь продвинуться в объективном отражении важнейших событий русской революции, если продолжать по-прежнему осторожно огибать или пренебрежительно перешагивать через проблему еврейского участия в этих событиях, поскольку оно наложило глубокий отпечаток на все развитие революционного движения в России. Насколько отпечаток был силен, говорит и то, что в сопредельной Польше, среди большей части поляков, разгоряченных борьбой против промелькнувшей во всесильном Париже идеи «Юдо-Полыпи», господствовало искреннее убеждение, что большевистская революция, как и все коммунистическое движение, есть просто еврейское национальное захватническое движение [556] . Но подобный взгляд является примером уже чрезмерной абсолютизации вопроса. Еврейское движение, еврейское участие в революции столь же неоднозначно и столь же вопиет противоречиями, как и все прочее, к чему мы бы там ни прикоснулись.
556
ГАРФ. Ф. Р—1318. On. 1. Д. 407. Л. 104.
Судя по многочисленным копиям, на которые постоянно натыкается исследователь, просматривая документы ЦК РКП (б) за 1919 год, тогда в цековских кабинетах внимательно изучали статью видного сиониста Пасманника «Еврейский вопрос в России», опубликованную в парижской газете «Общее дело» от 14 сентября 1919 года [557] . В этой статье доктор Пасманник ставил под сомнение распространенное мнение о том, что армии Колчака и Деникина враждебно настроены против евреев и несут им всякие беды. Напротив, утверждал он: «Несмотря на антисемитское настроение тех или иных офицеров и солдат, (деникинская) армия в своем целом не допустит погромов, которые в последнем счете приносят с собой семена государственного разложения», — и призывал еврейство поддержать белое движение, объявляя большевизм «огромнейшей опасностью для всего русского еврейства», поскольку он ведет к полному разрушению экономического быта русского еврейства, которое в подавляющем большинстве принадлежит к средней и мелкой буржуазии. «Троцкие, Каменевы, Зиновьевы
557
См. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 28. Л. 30.
«Большевизм, по существу своему, является потенциально неиссякаемым источником юдофобии, и те евреи, которые так или иначе защищают и поддерживают Ленина и Троцкого, являются злейшими врагами нашей народности и еврейской массы» [558] .
Ясно, что лидер сионистов лукавил, заявляя помимо прочего о том, что на территориях, уже занятых армией Деникина, не было ни одного еврейского погрома. Как раз именно в эти погожие сентябрьские дни, когда писалась статья, тылы Красной армии приводились в смятение дерзким мамонтовским рейдом и евреи были осведомлены, что проделывали казаки на своем пути, в занятых ими Козлове, Тамбове, Ельце. Один очевидец писал в Наркомнац, что как только мамонтовцы оказались на улицах Ельца, то сразу же принялись за погром: «Где жиды? Выдать жидов». Врывались в дома, пытали, терзали, число убитых евреев дошло до 200 человек [559] .
558
Там же.
559
ГАРФ. Ф. Р—1318. On. 1. Д. 573. Л. 46.
Призывы Пасманника против большевиков и за белое движение в контексте действительных событий говорят лишь о том, что и еврейская среда во время революции была затронута глубоким расколом. В значительной мере раскол этот имел характер того противостояния поколений, обнажившегося на революционном переломе, о котором мы читали в «Донских рассказах» Шолохова и видели на примере чапанной войны. Традиционализм зажиточного и обустроенного еврейства столкнулся с претенциозным молодым неофитством, расцветшим на огороженном скудном местечковом поле. И этот конфликт начал вызревать еще задолго до революции.
Условности и ограничения, которые накладывали на еврейский народ царское законодательство и российское общество, явно не соответствовали культурному уровню, запросам и финансово-экономическому могуществу значительной части еврейской общины, что, несомненно, способствовало аккумулированию мощного революционного потенциала среди части российских евреев, который активно проявлялся в оппозиционных самодержавию политических движениях и революционных событиях. Самым распространенным приемом в доказательстве их исключительного влияния на судьбы России в XX веке до сих пор является указание на количество лиц еврейской национальности среди большевистских вождей и советских руководителей всех рангов. С некоторого времени на видное место в этом впечатляющем списке стал претендовать и сам В. И. Ульянов-Ленин (см. статью А. И. Елизаровой в журн. «Моя Москва», 1992, № 4). Однако перечнем большевистской верхушки проблема далеко не исчерпывается. Сохранились и другие важные, но практически не отраженные в историографии свидетельства специфического еврейского участия во всероссийской смуте XX века.
В гражданской войне 1917–1920 годов успехи или неудачи враждующих сторон существенно зависели от настроений российского крестьянства, которое своими людскими и продовольственными ресурсами представляло собой наиболее тяжелую гирю на чашах весов расколотого общества. В течение войны колебания крестьянских симпатий были весьма сильны. Как, например, в 1918 и начале 1919 года украинские селяне обрекли на поражение прогерманский режим Скоропадского и петлюровщину, так вскоре провалили и Советскую власть. Весной и летом 1919 года Красная армия на юге России — и в частности на Украине — потерпела позорное поражение от объединенных сил деникинской и петлюровской армий. Рассматривая причины этого поражения, историки справедливо указывают на утрату опоры Советской властью в украинской деревне как результат земельной политики большевиков, которые отказались отдать украинскому крестьянству плодородные земли помещичьих имений, сохранив их под новой вывеской госхозов.
Но имелась и другая причина, возможно, более важная и весьма деликатная, поскольку была связана с межнациональными отношениями. Речь идет об участии представителей еврейского населения в установлении Советской власти на Украине в начале 1919 года и ее противоречиях с подавляющим большинством коренных жителей края.
В сентябре 1920 года, на IX конференции РКП(б), где в бурных дискуссиях искали виновников недавнего поражения Красной армии под Варшавой, Легошу неожиданно передали письмо от делегата конференции Григория Зайцева.