Военный Петербург эпохи Николая I
Шрифт:
За свою жизнь великий князь Михаил Павлович был шефом многих частей, гвардейских и армейских, но подчас его шефство было формальным. А Л.-гв. Московский полк целую четверть века, с 1824 по 1849 год, был для него самым близким и родным. Как пишет официальный историк полка: «Его высочество был одним из первых служак своей эпохи и, став шефом нашего полка, много времени уделял полку, входя до мелочей во все служебные и внеслужебные стороны полковой жизни… 8 февраля его высочество назначен шефом и уже 9 февраля отдает обширный приказ по полку № 2, в котором весьма пространно излагает свои требования». [61]
61
Пестриков Н.С. История Л.-гв. Московского полка. СПб., 1903.
Великий князь Михаил Павлович. Литография Беннера. 1817 г.
В приказе, который занимает несколько страниц, можно выделить следующие основные положения: постоянная подробная отчетность о состоянии полка великому князю; личная ответственность каждого офицера (даже самым младшим из них было дано 1–2 капральства солдат, которых они должны были выучить); разделение нижних чинов на три класса по степени обученности; в зависимости от успехов или неуспехов их переводили в высший или низший класс — по мысли Михаила Павловича, это должно было внести дух соревнования. Кроме того, великий князь объезжал все караулы полка, стараясь появиться внезапно, застать врасплох, и посылал командиру полка записки о замеченных неисправностях.
Как сын своего времени, он предъявлял большие требования к парадной красоте строя, к четкости строевого шага, перестроений и ружейных приемов. В период 1819–1825 годов оба молодых великих князя, Николай и Михаил, были одинаково строгими командирами своих бригад, но Михаил Павлович благодаря своему легкому, веселому характеру и чувству юмора заслужил уважение и доверенность солдат, особенно в своем Л.-гв. Московском полку. 3 марта 1825 года он был назначен командиром 1-й Гвардейской пехотной дивизии.
Великая княгиня Елена Павловна. Неизв. худ. 1830-е гг.
О кончине императора Александра I Михаил Павлович узнал 25 ноября, находясь в Варшаве. В период междуцарствия он служил посыльным между своими братьями Константином и Николаем. 14 декабря 1825 года, во время восстания на Сенатской площади, Михаил Павлович прибыл в Петербург. По приказу императора Николая I, он привел к присяге Гвардейскую конную артиллерию, а затем, узнав о восстании Л.-гв. Московского полка, немедленно отправился в его казармы. Часть одного из двух батальонов, бывших в городе, была выведена заговорщиками к Сенату, а часть другого еще не возвращалась из караулов, которые занимала накануне, так что на месте августейший шеф застал не более четырех рот из обоих батальонов.
Можно представить себе, в каком состоянии находился великий князь, когда скакал по набережной Фонтанки к Семеновскому мосту, где квартировали московцы. Почти два года он добросовестно и ревностно занимался полком, проникая во все сферы полковой жизни, добивался совершенства во всем — и вдруг узнает, что часть солдат взбунтовалась, да еще во главе с офицерами.
Поднимая солдат на бунт, заговорщики старались всячески оклеветать законного государя Николая I, но даже не пытались очернить Михаила Павловича — этому бы никто не поверил. Зная его авторитет среди солдат, они пускали слухи, что великий князь Михаил вез им от Константина волю, но был задержан на почтовой станции и по приказу Николая закован в цепи.
Один из первых историографов восстания декабристов, барон М.А. Корф, писал: «Они были собраны на полковом дворе, а перед ними стоял священник в облачении, и ходили генералы Воинов и Бистром.
Обмундирование Гвардейской пешей артиллерии. Литография С. Шифляра. 1818 г.
При виде великого князя солдаты стали кричать „ура“ и спрашивать, каким же образом их уверяли, что его высочество в оковах?
„Вы видите, следовательно, вас гнусно обманули!" — ответил он, и, объяснив им все обстоятельства в истинном виде, спросил: готовы ли они теперь, по долгу своему, присягнуть законному государю своему, Николаю Павловичу?
„Рады стараться!" — откликнулись выведенные им из заблуждения солдаты.
„Если так, — продолжал великий князь, —
Обер-офицер и рядовой Л.-гв. Московского полка в 1817–1825 гг.
Присяга московцев, не пошедших за декабристами, стала одним из решающих событий 14 декабря, обеспечивших победу Николаю I. Я.А. Гордин в своем исследовании признается: «…необходим был великий князь Михаил Павлович, живой свидетель отречения Константина. Более популярный среди солдат, умеющий разговаривать с солдатами… Волею обстоятельств младший брат стал для Николая залогом спасения». [63]
62
Там же. Т. 2. С. 35.
63
Гордин Я.А. Мятеж реформаторов Л., 1989. С. 215.
После присяги Михаил Павлович обратился к московцам со словами: «Теперь, ребята, если нашлись мерзавцы, которые осрамили ваш мундир, то докажите, что есть между вами и честные люди, которые присягали не понапрасну и готовы омыть этот стыд своею кровью».
Составив из московцев сводный батальон, великий князь лично вывел его на Сенатскую площадь, где по приказу императора поставил напротив восставших. Ободренный успехом Михаил Павлович то и дело просил у брата позволения взять несколько старых уважаемых солдат-московцев, подойти с ними к мятежному каре, подействовать на восставших и отнять у них знамя. Николай долго не отпускал брата, опасаясь за его жизнь. К тому времени уже был смертельно ранен Каховским генерал М.А. Милорадович. Наконец Михаил Павлович добился разрешения, вместе с генералом В.В. Левашовым приблизился к мятежникам и начал уговаривать их одуматься. Декабрист В.К. Кюхельбекер, лицейский товарищ Пушкина, трогательно-нелепый романтик Кюхля, вдохновленный примером Каховского, прицелился в великого князя и нажал на спуск. Более здравомыслящий заговорщик Петр Бестужев успел отвести его пистолет в сторону. По другой версии, пистолет дал осечку, поскольку рассеянный Кюхельбекер несколько раз ронял его в снег, и порох успел отсыреть. Во всяком случае великий князь ускакал невредимым.
Великий князь Михаил Павлович. Худ. О. Кипренский. 1819 г.
Позже великий князь был отправлен в Л.-гв. Семеновский полк, и также вывел его на площадь. К тому времени ряды восставших пополнились Гвардейским флотским экипажем. Несколько раз, под огнем, Михаил Павлович подъезжал к морякам и пытался их увещевать, но без успеха.
Когда в ход была пущена артиллерия и с восстанием было покончено, в Зимний дворец начали поступать арестованные. Среди них были и два офицера Л.-гв. Московского полка — князь Щепин-Ростовский и Михаил Бестужев, который явился во дворец сам. Историк полка, и через много лет стыдясь за таких однополчан, подчеркивает, что эти двое были не коренными московцами, а пришлыми, совсем недолго прослужившими в полку.
«Избавьте меня от описаний сцен с великим князем Михаилом Павловичем — их даже было бы совестно описывать», [64] — так отзывался впоследствии Михаил Бестужев. И без того можно догадаться, что молодой и вспыльчивый великий князь не пожалел бранных слов для офицера, поднявшего восстание в его любимом полку, для одного из самых опасных заговорщиков, который даже на допросе вел себя вызывающе. Во дворец Бестужев явился сам и добровольно отдал свою шпагу. Не думал ли он, что за этот красивый поступок его сразу простят и быстро освободят? Впрочем, многие декабристы первое время после своего поражения еще не представляли, что следствие возьмется за них всерьез, как за настоящих преступников.
64
Бестужев М.А. [Алексеевский равелин] // Алексеевский равелин. Л., 1990. Кн. I. С. 57.