Воин Донбасса
Шрифт:
Но в этом-то было всё и дело! Жена и в её отсутствие — любовница, это, в общем, нормально. Что бы там ни говорили церковь и моралисты. Мужик биологически такой: ему надо разбросать семя по как можно большему количеству самок. Чтобы продолжился род. Это такой же инстинкт, как семейный — у женщин. Если не древнее вообще. Один из столпов, на котором человеческая культура стоит. И, поди, ещё со времён каменных веков. Как только женщина когда-то обозначила свои исключительные права на мужчину, — тут же нашлась вторая, которая тоже выразила ту же заинтересованность. А мужчине что — намекни самка человеческая на желание размножиться
Оттого и начало человечество изобретать разные способы примирить женщин вокруг одного мужчины: групповые семьи, главные и вторые жёны, гаремы и всё такое прочее. Зря говорят, что проституция — самая древняя профессия. Ничего подобного: пока и тем, где религия не ограничивала права женщин на доступ к избранному мужчине, а права мужчин — на многих женщин, там проституции просто не было места. Как не было её, скажем, у американских индейцев. Она появилась именно с принятием религиозных доктрин, обязывающих всю жизнь проводить исключительно в браке один на один. Наверняка это родилось в пользу женского собственничества, но и привело к тому во многом лицемерному состоянию морали, что превалирует ныне в обществе. По крайней мере, той его части, что базируется на христианстве.
Это не хорошо и не плохо, это — данность. В которой каждый решает эти вопросы сам. В соответствии с собственной и только собственной моралью.
И вот тут и крылось главное, чего боялся Алексей. Он боялся полюбить.
До сих пор Кравченко в этом отношении чувствовал себя достаточно уютно. Он любил Светку — не так ярко уже, конечно, как в первые годы жизни с нею, тем более что она довольно заметно ожлобилась после переезда в Москву. Но неизбежные в семье размолвки и разномнения ни разу ещё не доходили до той стадии, чтобы задуматься о жизни в раздельности.
Да, здесь, на войне, как-то само вышло, что появилась другая женщина. Не жена, даже не любовница от слова «любовь». Так, подружка для обоюдного утихомиривания половых гормонов. Никаких противоречий с любовью к своей родной жене.
Кстати, с самого начала ясно было, что именно Ирка «склеила» его тогда. Её то была негласная, но вполне зримая инициатива. И он, достаточно наадреналинившись тогда на боевых, эту инициативу поддержал тоже вполне сознательно. И ход, и уровень будущих отношений им, взрослым людям, был вполне ясен с самого начала.
Но вот теперь, после всего, что произошло вчера и сегодня, они с Иркой оказались связаны чем-то неизмеримо большим, чем простой физиологический секс. Как бы и не жизнью оказались они связаны. И более того: когда он увидел её, больную, контуженную, жалкую в этой её рубашонке больничной, в душе заворочалось что-то близкое к любви.
А уж её лучистые глаза тогда — они как раз иного понимания и не допускали: девчонка точно ушла на «ту» сторону. И ведь он сам это спровоцировал! Всего-то лишь хотел утешить её своей немудрёной лаской, показать, что он с нею, что она может рассчитывать на его плечо и руку, — но тем самым подал ей мысль, что она может рассчитывать на его сердце!
И самое во всём этом опасное, что оно, кажется, не возражает!..
Да, но в это же самое время, в этом же самом мозгу сидело раздражение и пустота — и тоже по отношению к Ирке! Ничего не ушло из того, что он ощущал, когда отправлял подругу в больницу.
Вот так как-то умещалось оно всё в одном разуме — и угасший
И в параллель со всем этим — ещё и Настя! Да, он почти не думал о ней днём — да просто некогда было! Но сейчас, когда всё схлынуло, когда его проблемы перешли в руки кого положено, и эти люди уже трясут бандосов на предмет закладок с оружием и помощи украинским ДРГ — и при желании и найдут и схроны, и деликты, — сейчас он снова один на один со своим мозгом. А в нём — Настя.
Влюбился? Да нет — ведь он уже не тот юноша, который готов переворачивать всю свою жизнь после жаркой ночи любви. И не тот курсант, который готов свернуть себе шею, залезая ночью в окно общежития НГПУ. Хотя не близкий свет: добежать полтора километра до станции Сеятель, а там электричкой до разъезда Иня и потом автобусом. Но — бешеному хрену двадцать вёрст не крюк. Зато вот тебе жаркое тело и сладкая нега в подарок.
Но ведь на том и всё! Любовь-морковь, конечно, но сам-то он знал в душе, что это всё — так, приключение. Без этого вот романтического и дурацкого — «на всю жизнь». Славное, доброе приключение, и девушку ту вспоминаешь с тёплой благодарностью. Но и не более.
А вот с Настей, кажется, и он заглянул на ту сторону, где «более». И потому испугался.
Нет, одного, даже очень крепкого секса, для любви ещё недостаточно. Как говорится, размножаться готов вечно, а вот жить вместе… Но что-то было с Настей не так.
Что, не ревновал, что ли, он её к Злому? А ведь ревновал, это надо признать. И к Митридату ревновал, пока не узнал, как там у них на самом деле отношения устроены. И к этому паршивому Русланчику из Народного Совета, которым она было увлеклась, — ещё до Юрки Злого. А Русланчик, дурачок, оказывается, просто воспользовался случаем побольше разузнать о Митридате. Чудак, конечно, ибо после этого попал на жёсткую «галочку» у Мишки, а это вывело на не совсем прозрачные отношения Русланчика с «той стороной». Но не в том дело. А в том, что всё это время она, оказывается, вполне себе ждала, когда он, Лёшка, всё же передумает про свои с нею отношения. Вот он и передумал…
Ну, конечно, он, взрослый, опытный мужчина, ясно понимал, что вчера вечером Настя напрямую его спровоцировала на всё, что потом произошло. Что может быть прозрачней символики, когда женщина, раздеваясь, заходит в ванную к мужчине? Но ведь мог он среагировать уже отработанным способом? Не захотел. И перед Юркой совесть не колыхнулась. Алкоголь сказался? Конечно! Но давай, Лёша, честно признаем, что сам ты желал эту девушку. Хм, возжелал… Ты хотел её давно, и просто воспользовался случаем и тем же алкоголем, чтобы дать самоконтролю потеряться где-то в глубинах настроенного на иное сознания…
И вот что теперь? А теперь он подходит к Настиному подъезду, и его благие намерения постепенно растворяются, как сахар в чае. Нет, даже развеиваются. Потому как в мозг уже зашёл его альтернативный хозяин снизу и раскрыл форточку, через которую, как табачный дым, стали уходить в наружное пространство и отказные мысли, и принятые решения, и муки совести…
Нет, ну вещи-то всё равно нужно забрать, — успокаивающе похлопал его по плечу новый хозяин. Ну, да, искуситель проявляет снисходительное благородство. Хотя нет, эти политесы — не его. Он просто надёжнее запирает совесть на замок…