Воин Опаловой Луны
Шрифт:
– И не станешь пытаться покончить с этой враждой?
Эрант усмехнулся.
– Я этого не говорил, друг мой. Я просто констатирую факт. Каждый должен в меру своих способностей уяснить, в чем он наиболее эффективно может себя проявить. В Шаангсее часто говорят, что прямая дорога не всегда самая короткая. Я имел краткую беседу с ДуСинем, когда он пришел вместе со своей свитой забрать тело сына. Боюсь, на этот счет он уже принял решение. Теперь мне придется попытаться добиться примирения другими способами.
– Чем я могу помочь? – спросил Мойши. Регент кивнул.
– Есть две вещи, совершенно между собой не связанные. Вопервых,
– Ты хочешь доказать, что Омохиру убили не красные, а ктото другой?
Эрант ухмыльнулся.
– Я хочу добиться правды. Возможно, Омохиру действительно зарубил убийцакрасный. Подозрений хватает – его долги недавно жутко выросли. – Он пожал плечами. – Может, он ждал от ДуСиня денег, которых так и не получил. – Регент стоял у стола, который привезли по его настоянию из старой халупы Эранта в переулке Рассветного Дракона. Как он говорил, стол служил ему верой и правдой, когда он был риккагином, да и еще послужит. Тот, который сначала для этой комнаты заказали было подрядчики – изукрашенный серебром и хрусталем, ему вовсе нужен не был. Сейчас он оперся на свой старый стол, взял трубку с черной деревянной подставки и несколько мгновений усердно набивал ее табаком. Только после того как справился с этим и закурил, он продолжил разговор.
Повернувшись к Мойши в профиль, регент сказал:
– Вовторых, я только что получил письмо государственной важности из Аманомори. Утром его привез быстроходный клиппер с внешних южных островов. – Мойши сел, уверенный, что это вести от его друга ДайСана. – Мне сказали, – регент пососал трубку, – что дочь куншина приедет завтра, в час утреннего прилива. – Он обернулся, чтобы посмотреть в лицо Мойши. – Я бы хотел, чтобы ты оберегал ее, пока она здесь…
– Что, в няньки меня прочишь? – вскочил Мойши.
Эрант добродушно улыбнулся, спокойный, как всегда.
– Ты ведь знаешь Азукииро, друг мой. Думаешь, он прислал бы к нам беспомощную девицу? – Регент покачал головой. – Только не девушку из народа буджунов. Нет, куншин посылает к нам дочь, которую желает познакомить с внешним миром. Кроме того, – он расплылся в улыбке, – в письме особо оговорено, что в этом должен помочь ты.
Эрант замолк с трубкой в руке. Тоненькая струйка дыма поползла по его щеке, заставив его прищуриться, словно он смотрел на солнце. Темные глаза регента остановились на Мойши. Никогда они не были такими ясными и полными такого сочувствия. Он положил руку на плечо моряка.
– Друг мой, – ровно сказал он, – не думай, что я тебя не понимаю. Я понимаю, как тебе тут неуютно, как ты жаждешь вернуться в море. Будь уверен – я переговорил с Ллоуэном. Но сейчас большего мы сделать не можем. Сейчас нет кораблей, и нам остается только поднапрячься изо всех сил, чтобы выдержать напор гильдии судовладельцев. Твое время еще не пришло. Но уже скоро. А? Скоро.
Под дождем, под небом, разрываемым молниями, они ехали по улицам города. Свиты с ними не было – Эрант терпеть не мог подобной обузы. На сбруе коня регента горели значки его ранга, как и на его темной развевающейся накидке, и Эрант считал, что этого достаточно. Что же до вновь разгоревшейся войны, если бы ДуСинь или Лу By, нынешний тайпан красных, узнали, что на регента напали, то они без всяких церемоний прикончили бы убийц собственными руками. Да и вряд ли на него в любом случае напали бы – регент
На дороге Бурого Медведя шло строительство и землю развезло, так что они свернули на Айвовую улицу, затем в Райский Парк, пока он не рассек пополам Трижды Благословенную улицу, а оттуда, тщательно выбирая путь, выбрались на улицу Зеленого Дельфина.
Они спешились перед висячей вывеской «Мартышкикрикуньи», осыпанной каплями дождя, и Мойши окликнул мальчика, сидевшего прямо в дверях, бросил ему пару медяков и приказал присмотреть за лошадьми.
Внутри харчевни было темно, воздух был тяжел. Они стряхивали капли дождя, вдыхая смешанные запахи жира и угля, вызревшего вина и опилок. Было еще рановато, и потому в харчевне было тихо – большинство стульев стояло на столах. И все же дватри человека сидели в зале, ели или пили. Темноволосая женщина с покрытыми черным лаком зубами сидела, развалившись, в дальнем углу. Увидев их, она будто бы ненароком распахнула платье, и Мойши мельком увидел гладкое бедро. Женщина выпрямилась, так что ее полные груди выпятились в его сторону, чуть не вывалившись из низкого выреза платья.
Изза стойки появился хозяин харчевни. Это был приземистый человечек, похожий на бочку на птичьих ножках, совершенно лысый. Он потер руки и подобострастно склонился в надежде избежать грядущих неприятностей.
– К вашим услугам, регент. – Он почти скулил тоненьким голосом. – Чем могу услужить? Не желаете ли позавтракать? Чашечку глинтвейна? Такая ужасная погода!
– Ничего не надо, – ответил Эрант. – Мы хотели бы посмотреть комнату, где был убит Омохиру.
Хозяин вздрогнул, словно его наихудшие предчувствия сбылись.
– Ужасное злодеяние, ваша милость. Просто зверство какоето. Комната наверху, последняя дверь налево. – На мгновение он прикрыл глаза. Когда открыл снова, они вроде даже блестели от слез. – Простите, если я не составлю вам компанию, но…
– Понимаю, – ответил Эрант.
– Там ничего не трогали, смею вас заверить, ваша милость. Все оставлено, как было, когда мы… нашли…
– Скажи, – вмешался в разговор Мойши, – Омохиру заплатил за комнату заранее?
Хозяин уставился на него.
– Да он вообще не платил.
– Как это? – спросил Эрант.
– За комнату заплатил другой человек. Он приехал гдето в час цикады. А Омохиру появился не раньше часа лисы, это точно.
– И что случилось с этим человеком? – спросил Мойши. – Ты видел, как он уходил?
На лице хозяина харчевни возникло удивление.
– Да нет, но во всей этой суматохе ему было легко ускользнуть.
– Ты помнишь, как он выглядел? – спросил регент.
Хозяин, насколько мог, подробно описал его.
Они оставили его и поднялись вверх по лестнице. В большом зале у них за спиной хозяин снимал со столов стулья. Темноволосая женщина снова закуталась в плащ и прикрыла глаза.
По тому, что они увидели в комнате, вряд ли что можно было сказать. Занавески попрежнему были задернуты, и немногочисленная мебель была вроде на месте. На кровати, конечно же, все было перевернуто – простыни и одеяло были изорваны и сбиты, все в засохшей крови и нечистотах. Пол местами был почти черным. Мойши проследил направление темного потека – протекло до самого зала. Присел на корточки, поскреб пол и лизнул кончик пальца. Кровь. Он встал. Кровь на полу и на кровати. Много крови – почитай, всю из тела надо выпустить, чтобы столько было.