Воин тумана (сборник)
Шрифт:
— Ты привык торговаться, — сказал жрец, — и конечно торгуешься намного лучше меня, ибо я вообще никогда не торгуюсь. Одну из этих, и я еще должен подержать ее в руках.
— Ты сам сказал, что есть еще шесть Хатхор вверх по реке, — возмущенно сказал Муслак.
Жрец улыбнулся. — Иди в любой. Теперь оставь меня.
Муслак повернулся и пошел прочь. Я пошел за ним, очень недовольно, потому что помнил слова богини. Когда мы почти дошли до входа во внешний двор, он остановился и вернулся к жрецу. — Один дарик?
Жрец не шевельнулся. — Если ты не захочешь дать ей еще что-нибудь, когда вернешь ее обратно. Добровольно.
— Ладно, — сказал Муслак, — давай увидим их.
Жрец протянул руку.
— Сначала я посмотрю на них.
Жрец покачал головой и не опустил руки.
— Допустим, что мне не понравится ни одна из них?
— Тогда я верну тебе деньги, — сказал жрец. Все это время в его глазах не было ни презрения, ни страха, только спокойная уверенность. Я с восхищением смотрел на него.
— Решено, — наконец сказал Муслак.
Монета перешла из рук в руки. Улыбнувшись, жрец подошел к маленькому гонгу, висевшему на одной из стен. Он дважды ударил в него и вернулся к нам.
— А ты, Левкис? — ухмыльнулся Муслак. — Хочешь поющую девушку?
Я покачал головой.
Скоро мы услышали голоса и шорох голых ног, ступавших по каменному полу. К нам подошли пять юных женщин. Все миловидные, с точеными ногами и высокой грудью. И все в черных париках, как и остальные женщины этой страны, кроме, конечно, самых бедных. Две девушки несли инструменты.
Жрец спросил Муслака, хочет ли он услышать, как они поют.
Муслак утвердительно кивнул.
— Тогда они все запоют, и ты сможешь выбрать ту, чей голос понравится тебе больше всего. — Он подал знак женщинам, и они тут же запели. Я сумел понять только несколько слов, но пели они веселыми энергичными голосами. Те две, что держали инструменты, играли на них от всей души.
— Эта, — сказал Муслак.
— С лютней?
Муслак заколебался. — Нет, рядом с ней.
Жрец кивнул. — Нехт-нефрет, подойди.
Она вышла вперед, улыбнулась и взяла Муслака за руку.
— Этот купец поедет в Меннуфер на собственном корабле, — объяснил жрец. — Когда все его дела закончатся, он вернется сюда. Ты будешь его женой вплоть до возвращения.
— Я понимаю, Святой, — тихо ответила Нехт-нефрет. Она была высока для местной женщины, но не выше остальных.
Внезапно женщина с лютней, ниже ее на ширину двух моих пальцев, тоже вышла вперед, взяла меня за руку и потерлась об меня мягким боком.
— Этот купец не пожелал жены, — резко сказал жрец.
— Он солдат, а не купец, — объяснил Муслак. — Он из Сидона. — Он повернулся ко мне. — Левкис, ты сказал, что не хочешь себе женщину.
— Я хочу себе симпатичного мужа, — заявила женщина с лютней, — и я хочу побывать в Меннуфере и во всех великих местах вдоль реки. — Она делал
Жрец покачал головой, мне показалось немного печально. — Иди обратно, Мит-сер'у.
Я пытался понять значение ее имени, когда заметил застежку, скреплявшую концы ее головной повязки. И лицо кота на ней.
— Она хочет идти, потому что иду я, — сказала Нехт-нефрет Муслаку. — Мы подруги. Если хочешь, можешь взять нас обоих. Я не ревнива.
— Да, ты можешь, но за еще одну монету, такую же как и первая, — вмешался жрец.
— Но не эту, — сказал я. — Эту я хочу для себя. Дай этому святому человеку еще одну монету, Муслак.
Мит-сер'у хихикнула.
Но Муслак дал, сказав, что мне он должен намного больше одного дарика.
3
В ТЕНИ ПАРУСА
НАМ жарко, но не так уж неприятно. Мит-сер'у обмахивает меня опахалом из пальмовых листьев. Оно хорошо охлаждает и, по ее словам, отгоняет насекомых. Я сижу и пишу, потому что, как говорит Муслак, должен. Еще он говорит, что целитель дал мне этот свиток и чернила. Мое перо сделано из обожженного камыша. Я окунул его в реку и оказалось, что им трудно писать так мелко, как я привык.
Мит-сер'у улыбается, видя мои буквы и предлагает показать, как пишет ее народ. Нехт-нефрет говорит, что она пишет еще лучше. Но я не даю им свое перо, хотя это очень длинный свиток. Я испишу его с обеих сторон. И кто может сказать, где я найду другой?
Муслак продал все шкуры со склада. Это заняло большую часть утра. Как только покупатели расплатились, мы отчалили. Эта река называется Пре. Мит-сер'у говорит, что в этой стране есть три больших реки и много маленьких. Пре — самая большая. Мит-сер'у показывает три пальца. Река Пре — первый. Дальше на юг все три сходятся вместе и создают Великую Реку. После этого места река одна. Мит-сер'у и Нехт-нефрет никак не называют ее. Просто река. Муслак называет ее Великой Рекой, и говорит, что эллины называют ее Нил или Эгиптос.
Слева и справа от нас расстилаются поля, удивительно плодородные. Не верю, что когда-нибудь я смогу увидеть настолько плодородную землю. Но даже если увижу, она не удивит меня так, как эта. Все зеленое, темное и полно жизни. В этом году будет очень щедрый урожай. Все эти поля плоские, как и у меня на родине. Попадаются и невысокие холмы. На них стоит пара домов, или, на холмах побольше, целая деревня. Я думаю там не сеют из-за того, что они менее плодородны, чем поля. Люди, которых мы видели, не могли быть богатыми, но выглядели здоровыми, веселыми и занятыми делом. Когда мы махали им рукой, они улыбались и махали нам в ответ.